И тут меня разозлили…

По поводу дискуссии вокруг террасы, авторитетной мысли Виктории Грысь и её однодумцев

 Дожилась. Обозвали агрессивной. Ну не тот слой общества, не так вижу стакан воды. То ли он полупустой, то ли наполовину полный. Как разобрать? Совсем запутали. Иллюзион какой- то. Фокусники. И общество у нас не созрело, злое. Не способно воспринимать новаторства. 

Почему-то всю жизнь меня убеждают, что думаю не так. Как маленькую гладят по головке, мол, не твоё дело, играй в песочнице, а взрослые дяди и тёти за тебя решат. 

Много лет назад один из таких дядей- новаторов решил выковырять, как глаза, каменную брусчатку на Корзо . ( Почему римляне Аппиеву дорогу до сих пор не разобрали? ) Вот мы имеем бесцветную улицу в морщинах, колдобинах и неровностях. Исчез блеск отполированного многими поколениями камня. А как гулко стучали поздними вечерами девичьи каблучки. Музыка. Цок- цок, цок- цок. Звук поднимался, над фасадами, врывался в распахнутые окна. Для очевидной наглядности привожу ещё сравнение. Это как дубовый паркет заменить на ламинат. 

Потом они, дяди, долго выясняли куда брусчатка исчезла. Так и не выяснили. Мы съели. Забылось. А ведь город не просто сплетения улиц. Это и звук, запах, пространства, висящие в нём пустоты, скверы, парки и люди, которые в нём живут. Мы же наблюдаем за горожанами, когда путешествуем. Как они одеты, как едят, сидят в ресторанах, ходят. Никогда не возродить променада по Корзо. Множество нарядных людей туда- сюда, под руки, компаниями, кто чинно, кто весело. Толпа гудит до самого позднего вечера. Нигде такого не видела. Только у нас.

Корзо умывали ежедневно. И брусчатка весело блестела и улыбалась, как будто зубы почистила. Теперь в пыли. Помыть не чем. Была поливалка и вся испортилась.

Затем добрались до старых витрин и дверей в магазинах. Убили все до одного. И нет шарма. Помню, как тяжело открывались двери в тёмный и тусклый военторг. Сейчас на его месте несколько магазинов. Это рядом с « Кактусом». Длинная витиеватая массивная ручка. Загадочное мерцание меди. Теперь пластмасски. Рационально. Не спорю. Ну и что? Убили поэзию витрин, очарование их индивидуальности. Стандарт и пошлость. 

Нас убеждали, что все свободные городские пространства должны заполняться. Рацио. Нам нужен торговый центр. Без него не выживем. Никак. Умрём все, как один. Повально. 

И настроили. Класс. Мы рады и хлопаем дружно. 

Только вот выйдет ужгородец с детьми погулять, посмотрит вдаль, заметит, что чего- то нет. Вот там уходила улица в бесконечность. И возносился к небу церковный шпиль. И крыша виднелась. Рыжая такая. Был пейзаж и нет пейзажа. Его загородил пузатый новодел. А в нём гуманитарка. Вы посчитайте сколько в радиусе пятисот метров магазинов second hand. Хлебного ни одного, а гуманитарки – море. Штук семь не меньше. Вот пусть внимательный турист и смотрит, а может и воспользуется. Попьёт пивка на новой террасе и побежит выбирать новую вещщ. 

И почему Вика считает меня агрессивной? Мучит меня эта навязчивая мысль. Я же не подставила ножку официанту, доставляющего пищу посетителям. А могла, если бы обладала даром агрессора. Вот выбежала « на крест» со стороны « Кобзаря», обойти вокруг не догадалась и попала между Сциллой и Харибдой. Что это за щель? Коридор ресторана, его органическое продолжение или тротуар? Не пойму. Куда мне идти? Почему обходить? Кто эта Сирена, что так зазывно и сладко поёт. Кого зазываем? Он же не дурак. Насмотрится и уйдёт. Турист наш. За счёт которого кормимся. Вибагливий он, с каждым годом всё большего хочет, показывать всё меньше и меньше. 

Может рынок? Там с раннего утра формируется клоака. Места занимают. Под павлонией в сквере отдыхают в тени бомжи. У них свой интим. Свой островок в центре города. До позднего вечера подают нам с тротуара чёрными грязными руками дары лета. Вечером улица перед рынком похожа на место крушения авиа лайнера. Всюду разбросана его начинка и детали остова. Мы любим свой город. Бесконечно. 

Брно. Утро. Мы с мужем, Петром Мидянкой (тоже может войти в категорию моральных авторитетов, почему- то не берут, предпочитаются модистки), выходим в центр. Аккуратные натюрмортно голландские лотки предлагают нам фрукты и овощи. Вижу совсем не то. Вижу раскоряченных тёток на ужгородских тротуарах, полупьяных, томных, уставших. И тихий вздох. Мой моральный авторитет не понимает. Я не там. 

Именно он написал когда-то про Ужгород. « У конструктиві чешської руки, на розі тім міського шайтолова…” Знаете что это? Это « крест», пересечение улиц, чешский конструктивизм, с которым мы боремся несколько десятилетий. 

Не люблю больше Ужгород. После « Короны» не люблю. Уничтожена, стёрта с лица земли. Первый удар – аптека. Жемчужина города. И что теперь там? Ювелирный магазин. Банки, гуманитарки и ювелирные магазины – вот наш центр. А мог бы быть музей. И показывали бы жадному туристу. 

Рим, как Европу не вспомнить, тут камни боготворят. Миллионы туристов, включая колонны китайцев, с уважением их рассматривают. Камни, как камни. У нас такие же, только цвет другой. А вот обросли легендами и всему миру их преподносят. Легенды по сути жуткие. Ромул и Рем. Как брат с братом обошёлся? Не хорошо. Потом соседей в гости пригласили, мужчин убили, а жен чужих для продолжения рода использовали. Тоже не хорошо. А они в восторге. И нас к этому восторгу приобщают. Пинии, пинии там какие. Высокие необыкновенно. Кроны, как бёдра девичьи к небу раскрыты. 

Рим – веками взлелеянная политика патриотизма. И строили они по миру символы своей империи. В самых неожиданных местах встречаешь коллизей. Стоит себе новёхонький, нич йому ни є. Где наша политика и кто её формирует? Дяди, которые внушают мне мысль о неправильности моего мироощущения? Дяди приходят и уходят, город остаётся. Товтин экскурсию должен придумать: тут было это, уничтожил такой- то фараон. Думал, что фараон, заболела печень и деньги не помогли. 
Не люблю больше родной город. Останусь там, где под ивами сидит на лавочках народ, из поилок- фонтанчиков весело бьёт минералка, беззаботные студенты играют в волейбол на площадке напротив химфака… Скучно с вами, господа. Нет в вас полёта, идеи. Я тоже очень люблю деньги, особенно их тихий задушевный шелест, но есть иные способы их добычи, виртуозные, разумные, блестящие, наконец. А вы мне террасные спотыкачи под ноги ставите, чтобы бедная женщина тацю официантскую не перевернула ненароком и ни капельки не пожалела об этом. В конце концов мне есть что помнить. А вам?