Президент Ресторана

Uzhgorod.in не мог не поделиться с вами, дорогие читатели, этим материалом. Смакуйте!

"22 истории про Павла Павловича Чучку, который стоит за барной стойкой и меняет реальностьТекст: Дмитрий Соколов-Митрич, специально для «Репортера» Фотографии: Евгений Малолетка для «Репортера»

Павло Чучка — это душа, печень и потенция города Ужгорода. У Павла Чучки свой ресторан «Деца у нотаря», в котором мужчинам разрешается ходить в женский туалет, а женщинам — в мужской. Однажды Павло Чучка решил присоединить к своему ресторану четыре деревни и чуть не разорился. В другой раз Павлу Чучке удалось разнять сто одновременно дерущихся милиционеров. У Павла Чучки есть жизненное кредо: «Боже, помоги мне справиться с этой бедой, ибо я еще не в такую влезу». А вообще-то Павло Чучка — это очень отважный и верный Санчо Панса, который все никак не дождется своего Дон Кихота

Меню. Перечень платных услуг

«Дорогие гости нашего ресторана!

Если вам не с кем выпить или алкоголь вам противопоказан, тогда вас может выручить специальный работник, который

С УДОВОЛЬСТВИЕМ ВЫПЬЕТ С ВАМИ ИЛИ ВМЕСТО ВАС:

1. Олекса — пьет все

2. Микола — пьет без закуски и перебивает тостующего

3. Иван — работает только с утра

4. Марта — работает только пока дети спят

5. Йовжи — недавно умер. Очень любил петь песни

6. Петро — пребывает на лечении в ЛТП

7. Пишта — после третьей стопки начинает лапать мужчин и женщин без разбору. Нет передних зубов

8. Вася — пьет только с иностранцами

9. Шони — душевный собеседник, но часто бегает в туалет».

Как только сворачиваешь с улицы Гагарина в этот дворик, уголки губ сами тянутся к ушам. Ловушки для плохого настроения — на каждом шагу. Вот встречный плакат: «Ласкаво просимо, назад виносимо». Вот покаянный станок для неверных жен с защемлением главных частей тела: руки, голова, сиськи. Вот цыганский барометр — обыкновенная висящая на стене веревочка с пояснениями: «Если веревочка сухая — солнце. Если мокрая — дождь. Качается — ветер. Не видите веревочки — туман. Видите две веревочки — вам уже не важно, какая погода».

Группа туристов идет по улице Просранных надежд. Сворачивает в переулок Похотливых импотентов. Ржач многократно усиливается на местном кладбище: «Правдивый журналист», «Нечестный официант», «Идеалы Майдана».

А вот и он, Ленин-Человек-Паук, один из наиболее популярных тут персонажей, наряду с сисястыми тетками, сизоносыми дядьками, вечно удивленными кошками и постоянно трахающимися мышками. На стенах в «Деце у нотаря» — парад высокохудожественных демотиваторов, один другого духоподъемней. Все это вместе создает атмосферу, в которой невозможно не выпить. Смесь раблезианства и социальной ответственности. Борьба высокого и низкого, закончившаяся безоговорочной взаимной капитуляцией. Идеология всеобщего радостного алкоголизма и разнузданности плоти — как единственная альтернатива кровавому поиску истины. А репортаж на этом, к сожалению, заканчивается. Общение с Павлом Павловичем Чучкой увенчалось производственной травмой в виде частичной потери памяти на почве злоупотребления спиртными напитками. Тем интереснее было на следующий день слушать диктофонную запись.

История про великое облегчение

— Да заходи ты не бойся — неужели никогда не был в женском туалете?! Вот, смотри — кабинка для замужних, кабинка для незамужних, а вот, пожалуйста, кабинка для женщин, которые ощущают себя мужчинами. Теперь пошли в мужской. Девушка, вы чего тут стоите — давайте с нами! В мужском у нас раздельный сбор отходов: писсуар только для тех, кто пил водку, писсуар только для тех, кто пил пиво, писсуар только для тех, кто пил вино. А если ты начал с вина, потом перешел на водку, а на финише еще пивом залакировал — тогда добро пожаловать в наши кабинки для тайного голосования. Тут все как везде: унитаз, ершик, туалетная бумага. Только одно условие: использованный бюллетень с собой не уносить!

Про ненасильственную мадьяризацию

— Деца — это 100 грамм, а нотарь — мелкий чиновник в деревне, что-то типа главы сельсовета. Как правило, человек добрый и веселый, душа местного сообщества — ведь с каждым надо найти общий язык. С 1939 по 1944 годы, когда Закарпатье было под венграми, в этом доме жил нотарь Козьма — мадьяр местного происхождения. Занимался мелкими судебными разбирательствами, людей не обижал, коррупцией злоупотреблял в пределах разумного. В его распоряжении были четыре деревни, автомобиль и несколько жандармов. А жена-венгерка работала с местными детьми: языковая школа, драмкружок — в общем, ненасильственная мадьяризация населения. В 1944 году, когда советские танки вошли в Ужгород, семья нотаря благоразумно сбежала в Венгрию. В доме поселили почту, клуб, еще что-то. А в 1995-м я пришел.

Про певицу Елку и ее бабушку

— В наших краях «чучка» означает огрызок, кочерыжка. Я сам местный до безобразия: папа из деревни под Ужгородом, мама — с Мукачевского района. Знаете, есть такая певица — Елка? Ну, которая поет «Завтра в 7:22 я буду в Борисполе…» Мой отец и ее бабушка — родные брат и сестра. Мария Чучка была профессиональной оперной певицей, пела в местной филармонии, бывшей синагоге, — и поставила голос своей внучке. А мужчин у нас в роду почти всех зовут Павло: мой отец был Павло, дед Павло, прадед Павло — только в шестом колене появляется Степан. Знаете цыганский анекдот: «Дежо, у тебя уже 10 детей и все Дежо! Иди почитай газеты, найди уже какое-нибудь другое имя!» Цыган пошел в библиотеку, возвращается, бьет кулаком по столу: «Все, хватит, больше никаких Дежо! Решено: следующего ребенка назовем Бангладежо!»

Про трех англичан, трех французов и трех русинов

— Хочешь еще анекдот расскажу? Один англичанин — джентльмен, два англичанина — клуб, три — парламент. Один француз — любовник, два француза — семья, три — семья, в которой есть любовник. Один украинец — партизан, два украинца — партизанский отряд, три — партизанский отряд, в котором есть предатель… В общем, перечислять варианты можно до утра, перехожу сразу к финалу. Один русин — это работник, который хорошо умеет класть плитку, два русина — это два работника, которые хорошо умеют класть плитку, а три русина — такого не бывает, потому что среди них обязательно должен быть либо венгр, либо словак, либо румын.

Павло Чучка в окружении представителей всех народов, населяющих Закарпатье

Про закарпатского медведя, который звездочку украл

— В России думают, что раз русины называются русинами и голосуют за Партию регионов, значит они симпатизируют русским. Да ни фига подобного! Местный менталитет действительно очень отличается от того, который в Галичине, но Россия тут ни при чем. Закарпатье — это перевал цивилизаций, мы всегда были приграничной провинцией в какой-нибудь чужой стране — то под Москвой, то под Веной, то под Будапештом, то под Прагой, теперь вот под Киевом. В результате к вопросам государственного строительства у русинов сложилось такое здоровое равнодушие. Мы научились понимать, что, если тебе что-то не нравится — не надо воевать, надо просто подождать: вчера это место называлось СССР, сегодня Украина, а завтра, может, опять будет Венгрия — кто знает? Какая бы власть ни пришла, главное — чтобы здесь была граница, потому что граница — это контрабанда, а контрабанда — это жизнь. Вот еще один парадокс: большинство людей здесь ориентированы на Европу, но в Евросоюз не хотят, потому что Евросоюз убьет приграничный бизнес. Я наши отношения с Европой изобразил вот на этой карикатуре. Смотри, закарпатский медведь с нашего флага заходит на флаг Евросоюза. А вот он берет с этого флага одну звездочку и уходит обратно. Понятно, да?

Про дом на улице Грушевского

— Отец у меня доктор филологических наук, профессор, руководитель кафедры в Ужгородском университете. И я, чтобы отцовская библиотека зря не пропадала, пошел по его стопам. Диссертацию поехал защищать в Киев и застрял там на девять лет. Работал в Институте языковедения Академии наук, в том самом доме на улице Грушевского, рядом с которым теперь баррикады стоят — седьмой этаж, шестое окно справа. Все украинское языкознание в этом здании располагалось. Чем я занимался? Изучением так называемого древнерусского языка, а на самом деле — старославянского языка киевского извода. Метод у нас был простой, но очень трудоемкий. Мы смотрели канонические тексты в древних рукописях — Апостол, Евангелие, Псалтирь — и искали там ошибки. Ведь в старину не было ксероксов, священное писание копировали живые люди, которые иногда допускали описки — таким образом в эти документы просачивались современные на тот момент слова. И по этим опискам мы устанавливали, когда уже была жива українська мова. Но потом мне стало скучно: ну найду я еще две тысячи этих описок — и что? Это все равно что считать звезды на небе, а я бесконечные задачи не люблю. Я принадлежу к той части человечества, которая любит колоть дрова — по крайней мере сразу виден результат. В общем, в 1985-м Академия издала наш многострадальный словарь и я уехал на родину в Закарпатье.

Про то, как развалить партийную ячейку

— Вернулся я при полном параде: партбилет, диссертация, собственная квартира. Сначала полгода работал научным секретарем Мукачевского замка — ушел, потому что стало скучно. Потом еще полгода — лектором в горкоме партии, ушел, потому что на меня попытались повесить обязанность собирать по церквям данные, кто из комсомольцев крестил своих детей. Затем был Институт усовершенствования учителей, но это уже 1988 год, когда все посыпалось. В общем, я развалил там партячейку и ушел в никуда, потому что работать в госсекторе тогда уже стало невозможно. Началась дикая инфляция: утром твоя зарплата стоит $10, вечером 6, а следующим утром уже 4. Родня у меня вся — бюджетники, жизнь наша стала просто невыносимой. Но если бы не этот кошмар, я бы, наверное, прожил очень скучную жизнь. Только таким пинком под зад меня можно было загнать в бизнес.

Про комсомольцев Закарпатья и коммерсантов Закарпатья

— У меня были три товарища: один стоматолог, другой работал заготовителем в кооперации, а третий вообще никем не работал. И вот мы сели и стали думать, как выжить в эту прекрасную эпоху перемен. Связи за границей у нас есть? Есть. Стартовый капитал есть? Нет. Решили возить бартером в Венгрию и Словакию местные огурцы и тепличные помидоры — они тогда раза в два-три дешевле здесь стоили, потому что газ у нас еще был недорогой. А оттуда завозили апельсины, бананы, киви. Продавали перекупщикам из Запорожья, Львова, Днепропетровска, плюс по городу у нас была своя розница. На этом обороте мы быстро подняли капитал, основали фирму под названием «КоЗак»: кооператоры Закарпатья, комсомольцы Закарпатья, коммунисты Закарпатья, коммерсанты Закарпатья — понимай, как хочешь.

Договорились с местной картинной галереей: мы им доделываем ремонт, а они нам дают половину здания. Так у нас появился собственный магазин. Казалось бы, чего еще надо, живи и работай. Но человек творческий — он же идиот, ему так просто жить неинтересно.

Про областного прокурора и его шнурки

— Из нас четверых каждый имел свою мечту. Один хотел открыть стоматологическую клинику, другой — собственную пилораму, третий был согласен просто торговать, а я мечтал о маленьком издательском бизнесе — от визиток до альбомов. Так мы потихоньку и разошлись — каждый по своей дорожке. Но с коммерческой точки зрения, мой вариант, конечно, был самым безнадежным. Поэтому я решил пока открыть небольшой ресторанчик, на нем зарабатывать, а визитки с альбомами выпускать для души. Нашел вот это место и стал думать, как сделать бизнес не только прибыльным, но еще и интересным. Это сейчас рестораны в народном стиле — сплошь и рядом, а тогда такая идея казалась очень смелой. Я стал скупать у людей старинную мебель. Благо бедность была такая, что люди меняли ее на картошку, капусту, лук.

Когда открылся, здесь было всего семь столов. Сначала дорожку сюда протоптали люди старшего поколения, в основном начальники. Прокурор стал завсегдатаем, причем садился все время на одну и ту же лавку. Однажды он разоткровенничался: «Я сюда прихожу, как в собственное детство. Я ведь жил точно в такой же обстановке, спал прямо вот на этой же лавке. Каждую пятницу шнурки сами в сторону твоей корчмы смотрят».

Про Homo sapiens и просто хороших людей

— Вообще-то у меня в роду нет ни одного коммерсанта, поэтому я все делал как Бог на душу положит, а не так, как поступали в то время нормальные деловые люди. Тогда тут такая сверблячка была — все, мы теперь Европа, у нас все должно быть по-англосаксонски, ну или хотя бы как-нибудь по-заграничному. В городе появились вывески «Бомбей», «Сайгон», «Стэн», «Мисс Энн» — при этом ассортимент везде одинаковый, музыка однообразная, интерьер один и тот же. Но я с самого начала для себя решил, что ради быстрой прибыли не стану продавать свое будущее.

Возможно, если бы 1990-е меня застали в более юном возрасте и за плечами не было тех девяти лет на улице Грушевского, я бы действовал так же, как все: купи-продай, ты мне — я тебе. И сегодня я бы стоял рядом с этими людьми на одном базаре, где они приросли, привыкли, огрубели. Но в 1995-м, когда я перешел на самообеспечение, мне было под сорок. Многие великие люди в этом возрасте уже достигли всего, чего достигли, некоторые даже успели умереть. Стив Джобс стал миллиардером, Пол Пот диктатором и даже певица Елка успела стать звездой. А ты уже по-любому опоздал, поэтому какой смысл теперь куда-то спешить?

В этом возрасте человек делает бизнес иначе — он борется не за успех, а за смысл жизни. Он больше внимания уделяет качеству продукта, а еще больше — качеству тех людей, ради которых работает. Жить осталось не так долго, поэтому на глупости времени больше нет. Кредо моего заведения звучит так: «Первая корчма для Homo sapiens». Потому что хочется делать что-то полезное для умных людей. Ты не можешь сам отделить одних от других, но ты можешь создать среду, которая сама будет их притягивать.

Про битву титанов

— А вот смотри, у меня тут единственный прижизненный памятник неизвестному милиционеру. «На этом месте 6 февраля 2008 года милиция билась с милицией. Победила милиция. Потому что милиция с народом». Ты наверняка слышал об этом событии, моя корчма тогда на всю Украину прогремела. Главой МВД был еще Луценко, и он ввел у гаишников территориальную ротацию — чтобы сделать их честными людьми. Идея была такая: если милиционер сегодня работает в Донбассе, через месяц в Закарпатье, а еще через месяц в Крыму, то он просто не успеет наладить преступные связи и коррупция исчезнет сама собой.

И вот житомирские гаишники, оттрубив здесь у нас свои две недели, решили отметить в «Деце у нотаря» свой отъезд. С ними было еще двое-трое местных — провожающих. А за соседним столом сидели рэкетиры, которые держат Прагу, Брно и другие европейские столицы. Ну то есть как держат — обирают своих же гастарбайтеров, потому что те их поймут и простят. С ними вместе отдыхали местные «беркутовцы», которые этот бизнес крышевали. И вот эти гаишники и эти «беркутовцы» опознали друг в друге милиционеров и решили объединить застолье. Но по определению кошка и собака не могут долго уживаться в одной компании. Слово за слово — пошла бычка, началось рукоприкладство, стороны схватились за мобильники и стали подтягивать из города своих.

Но ребята все-таки профессионалы, опыт применения силы имеется, поэтому они интеллигентно вышли на улицу, повыдергивали из земли ивовые прутья, которые я разрисовал под березы, и стали рубиться ими. Собралось, в конце концов, человек 100, но никто из посетителей не пострадал, даже ни одной тарелки мне не разбили. И вообще, все закончилось благополучно: через месяц начальник нашей закарпатской милиции Виктор Чепак заявил, что информация о массовой драке в ресторане «Деца у нотаря» не подтвердилась.

Павло Чучка в окружении могил собственного сочинения

Про пятикнижие немоисеево

— Со временем среди посетителей моего ресторана сама собой сформировалась устойчивая фракция — москвичи, возвращающиеся из Татр и желающие убить время до московского поезда, который отправляется в 12:30. Если у че-ловека в Ужгороде есть пара часов свободного времени и ему еще нужно успеть перекусить — он, скорее всего, окажется у меня, потому что здесь он получит максимум впечатлений на единицу времени. Музыку национальную послушал, костюмы увидел, кухню попробовал, юмор оценил, дух почувствовал. Среди этого контингента оформилась еще одна группа — артисты, возвращающиеся с европейских гастролей… Галина, принеси, пожалуйста, сюда наше пятикнижие с отзывами посетителей… Вот кавээнщик Сергей Сивохо, вот певица Валерия, вот Вахтанг Кикабидзе. «Дорогой Павло. С огромным удовольствием побывали в вашем заведении. Очень все остроумно и очень вкусно. Желаем вам процветания. Вахтанг». А Валерия вообще завещала похоронить себя на моем кладбище: «Хотелось бы умереть от обжорства и быть похороненным на кладбище в „Деце у нотаря“». Стоп! Я вам что, до сих пор не показал свое кладбище? О горе мне, горе!

Про смерть неминучую

— Я уже не помню, кого я тут первого похоронил. Кажется, Нечестного официанта. Потом появился Правдивый журналист, причем это было еще до того, как отрубили голову Гонгадзе. Ну а дальше — только успевал лопатой махать. Вот, пожалуйста, «Добрый друг Россия» — могилка появилась по случаю войны в Южной Осетии. А рядом захоронение «РосУкрЭнерго» с эпитафией: «Я не пережила зиму 2009 года». «Идеалы Майдана» были тут похоронены еще в 2004-м, но, похоже, грядет апгрейд. «Могила универсальная» — вообще-то, она посвящена памяти «Универсала национального единства», который инициировал Ющенко, но многие уже забыли, что это такое, и воспринимают этот холмик просто как могилу на все случаи жизни. А вот братское захоронение: «Они ошиблись на выборах». Но вообще, что-то мое кладбище застоялось, пора тут еще кого-нибудь закопать.

Про яхты с проститутками

— Я свободный предприниматель. А что такое свободный предприниматель? Свобода предпринимательства — она не в том, чтобы взятки не вымогали и проверками не мучили. Свобода предпринимательства — это внутреннее состояние. У меня в уставных документах тоже написано: цель — получение прибыли. Но это только так написано. На самом деле, чтобы быть свободным предпринимателем, нужно прежде всего быть свободным от денег. Думать о них не более, чем они того заслуживают. Мне, например, уже лет 10 как предлагают создавать сеть ресторанов по всей стране — я отказываюсь. Мне неинтересно зарабатывать больше, чем я сейчас зарабатываю. Мне не нужны яхты, гоночные болиды и длинноногие модели. Для меня ресторан — это метод освоения жизненного пространства, я тут строю собственную цивилизацию. Это похоже на Дрвенград, который режиссер Эмир Кустурица построил на Мокрой горе в Сербии. Такое собственное человечество для себя лично и родственных душ. Я заработал себе право быть свободным человеком, а это очень дорого стоит, гораздо дороже яхты с проститутками.

Про шляпу Горбачева

— Знаешь, что я считаю самым главным своим достижением? Пойдем покажу… Вот, смотри — вроде бы обычные детские качели. Но это только так кажется. Перекладины, на которых они висят, образуют шестигранник — в результате шесть качелей занимают столько же места, сколько сейчас в наших дворах занимают две качели. А еще все шестеро детей на таких качелях сидят лицом друг к другу. Идеальное решение детского вопроса для маленьких двориков, где места всем не хватает. А теперь давай вернемся за стол, и я тебе еще одно свое изобретение покажу.

Видишь, как в этой скамье спинка устроена? В ней по всей длине ниша — я просто одну доску перебил на 10 сантиметров глубже. А зачем? А затем, что я заметил, как люди мучаются. Хочется им приобнять друг друга или просто руки раскинуть — а никак не получается, спинка мешает. Вот такие вещи, которые меняют жизнь людей, и заводят меня больше всего.

Несколько лет назад я учредил фестиваль юмора «Закарпатский словоблуд». Ко мне теперь сюда раз в два года вся Украина съезжается. О чем шутят? О пьяницах, о теще, о блядстве, о коррупции, о ментах, о ксенофобии — о чем же еще? Последний раз 700 человек тут сидели. Я бы и чаще его проводил, но денег не хватает, а по спонсорам с протянутой рукой мне ходить противопоказано. Потому что я очень веселый человек, мне много денег не дадут. Один раз только удалось бартернуть шляпы для жюри «Словоблуда» с местной фабрики головных уборов. Наши шляпы еще Горбачев носил. О, давайте о политике поговорим, что ли. Мне кажется, мы уже дошли до кондиции.

Про неразорванную тельняшку

— В политику я полез еще в 1989 году. Я тогда состоял в движении «Народный Рух», был у Черновола председателем исполкома по Закарпатью. В те дни много интеллигенции пошло в политику, у всех друзей, родственников были такие настроения — надо что-то менять. Как я вступил тогда в «Народный Рух», так по этой бобслейной колее и несусь до сих пор. Всякое участие в политических партиях отметаю, потому что в Украине все серьезные партии — олигархического типа. Это как собственность: записаться в такую структуру — все равно что пойти на военизированное предприятие типа железной дороги. Скажут порвать на себе две тельняшки — рви. Поэтому в политике я держусь не партий, а среды. И в какой-то момент я подумал, что этот маленький мир для разумных людей можно масштабировать за пределы моей корчмы. Мне казалось, что если создать людям в Ужгороде условия для свободного предпринимательства, если распространить ту творческую атмосферу, которую я создал у себя, на весь город — то Ужгород совершит рывок в развитии. Вы, наверное, уже подумали, что я романтик, наивный, смешной человек?

Про то, как послать на три буквы всю страну

— В 2006 году наше местное телевидение записывало ролики со всеми кандидатами в депутаты. Я заготовил серьезную речь — про то, как торгуют местами крупные партии, как достали уже все эти рвачи и фарисеи. Но то ли времени мне мало дали, то ли мыслей было больше, чем слов, — в общем, я запутался в слове «сформировали», матюгнулся, расплевался, скорчил страшную рожу, и пришлось писать новый дубль. И вдруг через какое-то время мне начинают звонить знакомые: «Ну, здравствуй, звезда „Ютуба“!» Выясняется, что один местный журналист, член Партии регионов, взял и выставил тот неудавшийся дубль в интернет. И в первую же неделю он набрал 60 тысяч просмотров. Центральные газеты выходили с заголовками: «Кандидат в народные депутаты агитирует избирателя матом». На третью неделю счет просмотрам пошел уже на сотни тысяч. Но эффект получился обратный. Меня хотели этим роликом подрезать — а в результате это сработало мне на руку. Я стал депутатом, потом пошел в мэры и занял второе место. Регион у нас стратегический, тут до большой власти допускают только людей, связанных со спецслужбами. Для романтиков типа меня потолок — это глава сельсовета, тот же нотарь. Ну что ж — нотарь так нотарь.

Про коров с золотыми зубами

— Баранинский сельсовет — это фактически пригород Ужгорода, он тут в 50 метрах от моей корчмы. На его территории тоже четыре деревни расположены — прямо как у того самого мадьяра Козьмы, который жил в этом доме. Мы, Чучки, родом из этих мест, но, как выяснилось, не мы одни такие. Тут же проживает Александр Лидида — тогда он был председателем местной Партии регионов, а потом стал губернатором Закарпатской области. У нас с ним отношения как-то сразу не заладились. Депутаты в сельсовете почти все были его, поэтому с первых дней начался саботаж — даже повестку утвердить невозможно. Тогда я просто взял и привел в зал заседания 120 местных жителей. В качестве наблюдателей: закон это допускает. В их присутствии саботировать уже как-то неприлично — могут и морду набить. С этого дня депутаты просто перестали приходить на заседания. Но ничего — я все это фиксирую, собираю, потом иду в суд и через полумертвый закон о референдуме лишаю их полномочий. После этого можно было работать. Точнее, не работать, а имитировать бурную деятельность. Почему? Потому что у нас закон о бюджете придуман не для того, чтобы работать, а для того, чтобы не работать. Баранинский сельсовет — один из немногих в области, который в состоянии себя обеспечивать. Но все деньги забираются наверх, а потом приходят только на защищенные статьи — зарплаты бюджетникам и т. д. Если хочешь развиваться — должен зарабатывать сам. Сдавать в аренду какие-то объекты, продавать землю, но и тут все не слава богу. Например, если ты продал землю, то, по закону, вырученные средства можно вложить только в улучшение пастбищ или в какие-то мелиоративные мероприятия. В итоге денег насобиралось столько, что можно коровам золотые зубы повставлять, а сделать асфальт, чтобы люди перестали ходить к автобусной остановке в резиновых сапогах, — не смей. У нас ведь как ездят на работу? До маршрутки в сапогах, потом в маршрутке переобуваются и уже в нормальной обуви идут в банк, в школу.

Эта разрешительно-запретительная система работы чиновника убивает напрочь всю мотивацию. Поэтому государство у нас всегда будет отставать от физического человека.

Короче, я помучился-помучился, плюнул и решил проблему бюджета самым кардинальным образом — стал вкладывать в развитие территории свои собственные деньги. Безвозмездно. То есть даром. Я понимал, что мое дело правое, люди меня поддержат и защитят. Вот только когда я умру — будет большой негатив, потому что на похороны придет очень много людей, а их всех кормить надо.

Павло Чучка и Ленин-Человек-Паук

Про 24 тысячи долларов

— Я начал с кладбища. Обустроил там крестную дорогу, завел воду, оборудовал место для поминок, чтобы родственники покойного, вместо того чтобы идти в «Децу у нотаря», просто приносили с собой чемодан водки, два чемодана бутербродов и не тратили лишние деньги. Одна проблема решена, идем дальше. У нас в селе нет школы, ученики едут в город, там разбегаются по классам, потом домой — никакого совместного досуга, соседские дети друг друга почти не знают. Я организовал прямо в сессионном зале кинозал, кружок оригами, а на заднем дворе сельсовета поставил малый стадиончик. Потом выиграл несколько европейских грантиков — появились курсы английского языка, а в подвале сельсовета — тренажерный зал. Затем выиграл грант побольше — и малый стадиончик стал полноценным футбольным полем, с раздевалками. Провел радиофикацию, появилась радиорубка, можно делать «гав-гав» по селу. Попу в церковь провел микрофон, теперь каждый может у себя дома слушать молитвы. Обновил освещение — правда, это уже были деньги не мои, по селу собирали. В общем, начал чудить как умею. Но самое главное — это расчистка старого русла Ужа. Там был ил, ивняк и крысы. Я собрал все свои последние деньги, $24 тысячи, нанял словацкую фирму, и они нам расчистили почти 650 метров русла, поставили дамбочку, сделали пруд, я туда запустил рыбу, односельчане посадили на берегу сосны — и теперь это лучшее место на планете. Летом тут рыбаки, зимой каток. Молодожены приезжают фотографироваться. Красота. Один мой знакомый бизнесмен родом из этих мест все меня хвалил, хвалил, а когда узнал, что я это на свои деньги сделал, говорит: «Ты чего — еб…ся?!» А я ему объясняю: ну смотри — я мог бы за эти деньги купить одну дорогую картину, спрятать ее в подвале за бронированной дверью, ходить туда ночью с фонариком, и в конце концов кто-нибудь меня трубой по голове бы ударил и забрал ее себе. А так я эту же картину сделал в реальности — все пользуются, все благодарят и никто не украдет.

Про преступное неповиновение

— Но начальство — оно ведь как думает? Если у тебя началась какая-то движуха, а мы не в курсе — значит ты что-то украл. Иначе откуда столько денег? А учитывая наши давние теплые отношения с губернатором… В общем, пошла проверка за проверкой. Ничего не нашли. Прицепились к тому, что я в рабочее время побывал за границей. Открыли уголовное дело. На время расследования потребовали сдать печать. Я отказался. Штраф один — не плачу, штраф другой — не плачу. Ну и впаяли они мне неповиновение решению суда — год условно и два года запрета занимать руководящие должности. Хожу теперь, отмечаюсь в милиции, как алиментщик. Даже на Майдан не ездил.

Про ампутацию легких

— Обычно страны развиваются благодаря порядку, а у нас страна развивается благодаря беспорядку. Вот сейчас развалится вся эта мертворожденная система, которую Янукович натворил, и лет пять можно будет что-то делать, решать вопросы, пока снова гайки потихоньку не закрутят. Майдан — это такой огромный кит, который приплыл, еб…ул хвостом, снес плотину — и давай теперь все заново строить. В принципе, такого быть не должно. Гражданская активность должна быть естественным фоном жизни, тогда она не будет собираться такими сгустками, тромбами и создавать проблемы. Но если организм впадает в болезненное состояние в ответ на нездоровые условия — это признак жизнеспособности. Поэтому Майдан для меня — это позитив, холодный душ, после которого наступит воспаление легких, может, даже одно легкое отрежут, но организм выживет.

Про башни-близнецы

— Каким я вижу будущее Украины? Евросоюз — это не вариант, там нас сожрут. Я много ездил по странам-новичкам Евросоюза — везде глубокое разочарование. Россия? Нет, это тем более не вариант, она ведет себя слишком агрессивно. Разница лишь в том, что во втором случае Закарпатьем будет владеть тот, чьи танки, а в первом — тот, чьи банки. Хотите еще анекдот? Поймали два русина золотую рыбку. Ну, первое желание, ясное дело, пьянка в «Деце у нотаря», как же без этого. Второе желание: «Хотим, чтобы прямо посреди Ужгорода поставили два огромных небоскреба — вот прямо точно такие же, как те, что в Нью-Йорке разрушили». Рыбка слегка прибалдела: «Ребята, а зачем вам оно?» — «Да ты слушай третье желание: и чтобы штукатурили эти небоскребы только мы с Миколой». Это я к тому, что нам надо брать пример с Сингапура — привлекать международные инвестиции, затаскивать сюда транснациональные корпорации и строить на всем этом собственную экономику.

Меня часто люди встречают, спрашивают: «Когда снова придешь сельсоветить?» А я отвечаю: «Деньги лишние появятся — приду». С политикой пока завязал. Занялся, наконец, тем, о чем мечтал, — издательской деятельностью. Недавно издал вот наши фирменные водительские права. Хочешь подарю?

Водительские права от «Деци у нотаря»

«Выданы пану Дмитрию Соколову-Митричу в том, что он действительно пил, пьет и будет пить, но алкоголь его не берет принципиально. Выдано для предъявления вместо унизительной процедуры выяснения, кто больше выпил — водитель или инспектор ГАИ. Действительно на всей территории Украины при наличии у предъявителя 20-долларовой купюры»."