“Пізнє веснування”. Сельский сюжет.

В этом году "веснували пізно. Погодні умови". Поэтому всё сбилось в кучу в два дня.

Трактора и тракторцы гудели с утра до вечера, как будто в село зашла вражеская техника. Основное веснувальный продукт – ріпа или ріпка, ласково так называется. С годами я сократила фронт работ до минимума, но и этот минимум достаточен. Начала издалека. Обратила внимание Мидянки на количество поглощаемой им рипы. Выходит невероятно мало. Не любит он ее. Ну, кремзлики ( деруны), хотя тоже редно, ну в суп, борщ, а так. Он волновался, что скажут соседи. Вчера приходила женщина из другого села, но происхождения лужанского. Рвала для неё. щавель. Боялась подойти, постоять рядом. Она о соседях, чтобы не подумали что…Вот так жить, а они фоном. И главные арбитры тебя. Они и так туды-сюды целыми днями. Всё перед глазами. И в туалет ( будар деревянный) перед глазами, и как на сцене. Так это жить в селе и боятся раздеться? Для чего тогда жить? Ветер должен щекотать кожу, уставшую за зиму. Первая и единственная. Никто и никогда. Мой купальник поначалу шокировал уже не говоря о пуэрро. Дядьки на возах долгим взглядом через забор. Это ж потом разговоров. Голая бабка в огороде. 

Наша нивка в этом году совсем небольшая. Большую оставили под траву и ещё несколько грядок на мелочи, но уже руками копать. Это я умею. Когда- то 4 сотки сама вскопала, аршовом. Та, которая слева шипела будто я не газдиня. Бунт своего рода. Зачем? 
Трактор прошёл. 

И вот ровное, чистое, как лист бумаги( садись и пиши) поле готово. И действо начинается. Выходят все, даже маленькие дети с маленькими граблями, кумы, сваты, шовгоры и шовгорыни. Нет, тут так не говорят. Тут деверь и зовиця. Это на ужгородщине. И вот эта вся стая людей, вгрызается тяпками в землю в соотношении: один человек, одна картофелина и сотворяют рядки. Ровные и прекрасные, как путь. 

Мидянка нервничает. Он один, картошки много. Искушаю: сокращай. А это, как текст, жалко, но временами находит. Оттого , что нет праздника на ниве ему грустно. Мои дети всё по италиям, грециям, турциям. И дорога плохая. 

Тогда я беру аршов и коплю. Самозабвенно и страстно. На полный штык, землю перебираю руками, камни выношу. 

Главное мы уже посадили: рипу и фасоли, которые на тычках ( тычкова). И лук. Килограмм мелкой сеянки в землю и ещё одна литровая банка. Зачем? Теперь грядки: морковь, салат. Помидоры у нас поспевают в октябре. Лучше без них. 

После нас весновал иеговист Петро Мидянка. Дважды совпаденец. Потом Оксана, молодая мама в 100 кг веса уже с переходного возраста. Оксана на ниву не ходит. Нянчит дитя, годика два. Подгоняет его истошными криками: Софийко!!! И тут Оксана ( что я вижу) берёт в руки аршов, потом грабли, потом аршов. Как- то он ей не даётся, выскальзывает из рук, скользит по земле и уже Оксана, возбудившись выписывает пируэты вокруг лопаты, которая то падает, то кренится, то скользит по верху земли. Да это же не лопата, это шест и танец жёстко эротический и всё вокруг него. Ух ты ж неплохо выходит. И смотрится она замечательно: белые осенние материны сапожки, синие рабочие рукавицы, красное ведёрко под рукой. Тело в чёрном и немного декольте. Больше нельзя.

Я копаю лучше. Я в три раза старше. Худенький, похожий на кузнечика муж Оксаны забирает ведро, приносит ящик с картошкой. Картинка наполовину изменилась, стало будничной. Вот так лучше, вот так ближе к жизни, не как в кино. Тщедушно худой, прыгучий, как поплавок муж в приймах и сфинксом застывшая молодая объёмная жена – тоже сельский сюжет…