Падший ангел

Сказка, приснившаяся в канун Рождества

Ангелы падали с неба. Они складывали крылья, как люди ладони в молитве, стремительно приближались к земле, потом распластывали их и зависали парашютистами, подолгу раскачивались в набрякшем снегом небе, за чем-то наблюдая, потом взлетали, собирались стайками и снова разлетались.

Смотреть на ангелов было особенно удобно, лёжа на снегу, широко раскинув руки. Лежишь на бесконечном, пушистом матрасе, укрываешься небом, в котором ангелы. Снег попадал за воротник, чуть щекотал и обжигал лицо. Она достала из кармана оранжевые крохотные мандаринки, ободрала нежную, сладко пахнущую кожицу. Мандарин брызнул во рту и разлился запахом святок, утолил лёгкую жажду. Яркие шкурки экзотического фрукта рассыпались по снегу, как конфетти.

Пришёл Николай-чудотворец. Он выглянул из-за ёлки, строго посмотрел на женщину, потом снял с плеч тяжёлый мешок с подарками, аккуратно упакованными в праздничные яркие обёртки. Каждый подарок был заботливо перевязан цветной лентой, завязанной бантом. Она вспомнила, что точно такие нарядные коробки везла сегодня колонна микроавтобусов с немецкими номерами в сопровождении машин с мигалками. Немецкие Николаи везли нашим деткам благотворительную радость. Дяди за стёклами сидели прямо и сосредоточенно смотрели на дорогу чужой страны.
Ягодка, так звали женщину, растерялась. Она не знала, что сказать Николаю, может, стоит что-то попросить, не каждый же день тебе вот так встречаются в лесу живые защитники слабых и заплутавших, но что? Святому же в предпраздничных хлопотах было не до неё. Он лихо и скинул мешок с плеч и стал в нём рыться, по стариковски бурча себе что-то под нос. Наконец, нашёл, и аккуратно завязал мешок. «Ой, чуть не забыл» – вдруг громко сказал он. Николай порылся в карманах кожуха, достал горсть тыквенных семечек, разбросал по снегу. На лакомство сбежались полевые мыши. Они стали на задние лапки, быстро-быстро засучили передними, держа их, аккурат около набитых, движущихся как мельничные жернова, щёк. «Ой, вы мои маленькие, мои серенькие, хорошие! – приговаривал святой. «А семечки-то непростые, селекционные, отборные. Ведут свой род от тыквы, из которой нашей дорогой Золушке добрая фея сделала карету. Знаменитая была тыква, волшебная». И он вдруг посмотрел на Ягодку. Взгляд был отцовский, испытывающий. Строгая морщинка залегла между бровей. «Что разлеглась, бурёнушка. Чай дел перед праздником нет – укоризненно, но совсем не сердито сказал он.- Подарок вот тебе искал, но не взыщи, раздумал баловать. Всё, что тебе надобно, милая, в тебе самой. Перестанешь метаться, горячку пороть, глядишь и ключик к себе отыщешь, а тогда многое в жизни наладится. Не взыщи, не конфетами же мне тебя баловать или вот семечками особыми. Новый телевизор и прочую вашу мирскую ерунду без моей помощи купишь. Ну, лежи, отдыхай. Смотри только не замёрзни. За суетой тебе, бедной, и подумать некогда. Но предупреждаю: смотри, серьёзней будь, не балуй. Гости к тебе сейчас пожалуют. Держи с ними ухо востро». Старик улыбнулся, помахал ей варежкой и пошёл восвояси, ступая бодро и молодо по звенящему снегу, выполнять главное своё предновогоднее дело: исполнять заветную мечту и вселять надежду.

Из глубины леса вышёл Чёрт в обнимку с ведьмой в модной дублёнке на меху и кокетливой норковой шапочке. Чёрт, изогнувшись, на ходу, сладострастно прилип к уху Ведьмы и нашёптывал ей изощрённые непристойности. Стильная, толстая, среднего, а может, старшего бальзаковского возраста ведьма, хищно и громко хихикала, льнула к Чёрту. Щёки её, как нарисованные, горели на белом полном лице, ноздри чувственно раздувались, и от удовольствия она даже чуть похрюкивала.

«А вот ещё одна не менее интересная история из жизни по-царски избалованных современных дев – вёл дальше свой светский разговор с ведьмой Чёрт, продолжая на ходу теребить кончик франтовато изогнутого хвоста, на который он ловко и картинно опирался, как на трость.- Я вычитал её в журнале «Натали». И он забрызгал слюной, завилял бёдрами, иллюстрируя всем телом, занятность и пикантность сюжета. 
Чёрт слыл непревзойдённым рассказчиком. И это его качество было не единственным в обойме его мужских достоинств. Мастерством покорения сердец ведьм он тоже владел в совершенстве. Хвостатый слыл любимцем дам, на его счету было много побед, и как всякий мужчина, он ими гордился. У людей он подсмотрел привычку вписывать имена подруг в специальную книжицу и на досуге любил углубиться в чтение знакомых и забытых имён, насладиться их благозвучием и углубиться в воспоминания. Иногда Чёрт даже плакал, роняя на имя прозрачную слезу, потом брал красный фламастер, и ставил под ним жирную черту, чтобы подчеркнуть торжественность момента, но вот рассказывать на каждом шагу о своих победах он так и не научился. Любовь – тайна и разменять её на слова равноценно убийству чувств. В этом он был убеждён. Так что наш новый герой отличался ещё и благородством. Представьте себе нечистого с принципами? Не можете? Я тоже не могу, но думаю, что не зря у нас говорят: «Чем Чёрт не шутит?» может, имели в виду загадочность его тонкой натуры? И шутит ли он вообще? Этого я тоже не знаю. Что-то я заболталась, бросила бедную Ягодку на произвол судьбы и забыла. Такие мы женщины: всегда увлекаемся и уходим от важной темы, потом спохватываемся и корим себя за легкомыслие.

Внезапно Чёрт замер, прервал свой пикантный рассказ, застыл на месте, как будто его только что поразила молния. «Послушай – сказал Чёрт опомнившись, – они, люди, называют это сексом. Какое звонкое слово! Как оно возбуждает! Они научились использовать его не только прямо по назначению, но и косвенно. И это всё благодаря рекламе. Какая мощь, сила убеждения! В наши времена мы и не подозревали об её существовании. Есть, есть чему нам, нечисти, поучиться у людей. Не правда ли дорогая?» И он снова весь затрясся, тело его заходило ходуном, наконец, Чёрт склонился к руке спутницы, далеко, картинно, выставил ногу и поцеловал её в то самое место, которое нежной полоской кожи светилось между перчаткой и рукавом пальто. Ведьма благодарно взглянула на кавалера, подставила ещё для поцелуя щеку, потом вторую.
«Ему явно не хватает цилиндра. С таким головным убором он выглядел бы франтом хоть куда. И голова так бы не мёрзла на холоде – подумала наблюдательная Ягодка. Но тут Чёрт, вдруг, разозлился, подпрыгнул и закричал на весь лес: «А мы, как мы рекламируем свой богатый сексуальный опыт? Ведь нам есть о чём поведать миру. Я немею, дорогая, от твоего знаменитого массажа, вошедшего в историю под названием «массаж ведьм». Всё по старинке. Нет новаторства, живых неординарных подходов. Но как это превосходно, профессионально, по-нашему! Неслыханно благодаря рекламе и пресловутым глянцевым журнальчикам люди и тут нас обошли».
Чёрт так увлёкся, что вдруг подпрыгнул в экстазе и завопил: «Ганьба, ганьба!!!» Он завертелся волчком, как на коньках проехался, сделал несколько пируэтов вокруг ведьмы, резко притормозил, вздымая клубы снега, и Ягодка на минуту потеряла их из виду. Потом он как истинный оратор, выдержал долгую паузу и, наконец, изрёк: «Пора за них, этих пронырливых людишек, давно взяться, не давать им спуску. Тут необходим комплексный научный подход, сила проверенного веками дьявольского учения». Он выдохся, закончил короткую речь и застыл в картинной позе, как будто поставил точку. Ведьма всплеснула руками, нежно прижалась к своему спутнику, с ресниц на щеку упала прозрачная большая слеза.
Ягодка забыла про страх и любовалась страстной, энергичной парой. – Да, рогатый просто душка. Мил, очень мил и даже больше, просто хорош – подумала она.

Ведьма почему-то напоминала ей знакомую из их микрорайона. Иногда они встречались, обычно, в булочной. Вся округа знала, что женщина эта обладает особым даром лечить болезни и снимать порчу. Экстрасенс вела себя чуть вызывающе, богато, но безвкусно одевалась, любила полакомиться чем-то вкусненьким и поэтому давно расплылась в формах. На своих она клиентов знакомая смотрела несколько пренебрежительно, как будто не она существует для них, а они – для неё.

Ягодка старалась её избегать. Не дай бог проронишь неосторожное слово – и ты в её путах. Тут тоже надо быть осторожней. Нечисть она и есть нечисть. Кто его знает, что выкинет эта парочка через минуту. Мысль тотчас материализовалась. Чёрт громко, совсем по-собачьи понюхал воздух. Повернулся в её сторону и почти ткнул в женщину пальцем.
«Смотри, мы тут не одни – сказал он Ведьме и убедительно добавил: – «Наш клиент, грешница». В руках его как-то само собой появился толстый потёртый портфель, из него извлеклось пухлое, видавшее виды растрёпанное досье в яркой корочке твёрдого переплёта с её фамилией и именем на титульной странице. «Так, что тут у нас – загнусавил Чёрт уже совсем другим, противным голосом и невнятно стал читать бумаги, хвостом, как рукой ловко листая страницы. – Так, так, налоговые декларации…вижу, хитрила, хитрила. Личная жизнь: аборты, инфантильный муж, так и есть, неудачник, дети…хлопоты, хлопоты. Родители, отмечу, далеко не эталон. Мужчины разные, минутные увлечения. Всё мелочь. Никакого размаха и смысла. Богатство? Какое, к чёрту, богатство. Одна суета. Опять непутёвая нам попалась. Скучно, матушка, скучно – обратился он уже к своей подруге.- Мелкий пошёл клиент. Куда исчез «золотой век» нашего размаха и творчества? Где вы, фаустовские времена? Вот тогда кипели истинные страсти». Он опять затеатральничал и зарисовался перед подружкой, потом подумал и сказал: «Может, отпустим ради праздничка. Балласт ведь попался?» Но ведьма, из чисто женской солидарности, не хотела отпускать Ягодку. Какая ни какая, а добыча. Ей не нравилось, что Чёрт относится к незнакомке снисходительно. И она решила ещё немного покуражиться над бедняжкой и закричала на всю поляну: «Возьми у этой нахалки душу. Я хочу её душу. Продадим душу в рабство Козлу».

Тут как из под земли вырос Козёл, по прозвищу чиновник. Он, не раздумывая, поддержал Ведьму, и они уже канючили в два голоса: «Душу хотим! Хотим её душу!». Раз так, Чёрт решительно взялся за дело и полез Ягодке за пазуху. «Как тут тепло и приятно» – сладко зажмурился и замурлыкал Чёрт. Ведьма властно на него прикрикнула и велела не отвлекаться и не сбиваться на лирику. «Сантименты не к месту»- оборвала она сюсюканья друга и мстительно ущипнула Ягодку. «Ишь, пазуха у неё сладкая. Видали мы таких». 

Ягодка испугалась, Ягодка заметалась, прося пощады. Не тут-то было. Чёрт и Козёл-чиновник под одобрительные возгласы Ведьмы, повисли на ней камнем. Достали душу. Передали её Козлу на резолюцию. Козёл поставил на душу одну печать, потом – другую и довольный затряс головой. Печати стояли большие, круглые и чёткие. Козёл выписал Ягодке квитанции за услуги и велел их оплатить. Потом принялись душу разглядывать. «Маленькая какая-то» – недовольно сказала Ведьма, рассматривая душу, как тряпку, на свет. – Даже сумочку из неё не пошьёшь, разве что кошелёк». И она опять замахала душой, придирчиво изучая её со всех сторон. « Ну вот, дырку нашла, – наконец, закончила тщательное обследование Ведьма. – А я надеялась, что модную сумочку из неё пошью». Ведьма окончательно утратила к Ягодке интерес, рассеянно уронила душу в снег. Консервативно настроенный Чёрт снова негодовал: «Ну и свет пошёл, души и то быстро стираются, дырявятся. Не волнуйся, моя дорогая, – обратился он к Ведьме – мы тебе найдём другую, новенькую, высокого качества». Он так разошёлся, что закричал на Ягодку, как на преступницу: «Почему душу так быстро истёрла, отвечай!»

Ягодка залепетала, оправдываясь, заговорила сбивчиво и невразумительно: «На житейские невзгоды, бессонные ночи, болезни близких, детей…ещё на много чего», но это было уже совсем неинтересно и скучно. Её уже не слушали. Ягодка украдкой подобрала душу. Душа вернулась на место.

«Ладно, до встречи, скучная ты наша, – сказал Чёрт.- Сегодня мы заняты, не до тебя. Сегодня ночь особенная, знаковая. Мы ещё с подругой должны поработать над разработкой новой методики массажа ведьм. Козёл, на тебе и попробуем. Ты потрясающая модель для наших эротических упражнений. Пойдёмте, не будем терять времени». «Вперёд! Нас ещё ждут на шабаше ведьм! – прокричал Чёрт, снова входя в роль, обольстителя и кумира дам. Он нежно обнял Ведьму и увлёк её в лесок. За ним вприпрыжку побежал Козёл. Он невзначай оступился, упал и на четвереньках стал искать в сугробе соскользнувшие с копыта часы Rolex. Из-за кустов ведьма вынесла метлу, плотно на ней уселась. Метла вдруг затарахтела, выпустила клубок чёрного вонючего дыма. Следуя примеру Ведьмы, за ней шнурочком уселись Чёрт и Козёл. Секунда – и приятели взмыли в воздух. Ох, как они знакомы, узнаваемы, эти странные существа из неведомого мира. Ягодка уже простила им бесцеремонность, наглость и драму-фарс, разыгранную на пустом месте, она уже успокоилась и улыбалась, вспоминая их смешные и чуть нелепые фигуры, но расслабиться и помечтать ей не дали. Такой уж выдался вечер.

Пришла надменная Снежная Королева. В новом тысячелетии ледяная леди решила поменять имидж и стать воинствующей феминисткой. Она держала на хрустальной цепи и вела за собой, как собачку на привязи, молодого деда Мороза. На его широких плечах плавно качались вёдра, продетые в коромысло. Они до самых краёв были наполнены зелёными льдинками. «За эти льдинки мы с тобой купим всю Исландию, Гренландию, Лапландию и ещё много-много чего» – внушала она Деду Морозу. – Мне будут принадлежать лучшие на свете оленьи стада, самые роскошные и комфортабельные замки. Снегурочка! Как сентиментально! Разве может она тебе дать всё то, на что способна я? Подумай и забудь о ней навсегда. Что молодость? Молодость преходяща. Вечность – вот к чему надо стремиться». Снежная Королева остановилась, посмотрела на Деда Мороза особым женским взглядом, но тут, совсем некстати, заметила Ягодку. «А, это ты? Дорогуша, привет, – сказала Снежная Королева женщине и брезгливо сморщила носик. – Фи, какая ты маленькая и уже давно не Ягодка. Видела, видела, как трепали твою душу. Не надейся, сочувствовать не буду. Мне тебя нисколечко не жалко. Ты всю жизнь старалась, изворачивалась, куда-то спешила. Хотела и детей поднять и о карьере подумывала. Всегда задёрганная, перед всеми виновата: то обеда нет, то сорочку не погладила. И что? Каков результат? Отвратительные последствия неразумной жизни.. Вот теперь лежишь, задумалась. Раньше думать-то надо было. Я таких как ты, дурочек, на своём веку навидалась. Смотреть на тебя тошно. Надо было, дорогуша, прежде всего о себе заботиться. К примеру, я, счастлива и королева. А ты давно выдохлась и нечего тебе даже вспомнить: ни денег, ни славы, ни уважения. Так, мелочь. Ладно, женщина ты для меня не опасная, так что оставляю на тебя Деда Мороза. По делам на минутку мне отлучиться надо. Сама понимаешь королевство – не кухня. У деловой женщины есть свои тайны. Сама понимаешь: бизнес. Он просчётов не терпит. Посторожи пока. Всякое может случиться в моё отсутствие».

Снежная Королева сунула в руки Ягодки хрустальную цепь и исчезла. «К чёрту, цепи. Любые цепи нам ни почём, тем более – хрустальные – сказала Ягодка и отпустила Деда Мороза к молодой Снегурочке и к детям на праздник. – Что вы тут все на меня накинулись? Я и без вас знаю, что многое в моей жизни не так устроилось, как бы мне самой хотелось. Прошлого, к сожалению, не вернёшь и жизнь не переделаешь. Но это моя жизнь, только моя. И есть в ней радости, неудачи, горе и победы. Люблю я её, свою бестолковую, непутёвую, прекрасную жизнь».

С неба выглянул ангел. Её ангел-хранитель. Шапочка у него сбилась на бок, из-под неё показалась прядь кудрявых белокурых волос. Ангел весело помахал ей крыльями, улыбнулся и улетел.

Ягодка поняла, что надо возвращаться домой. Она пересекла поляну, пошла в гору, к лесу. Идти было тяжело. Женщина проваливалась в снег, и каждый шаг давался с трудом. Ягодка падала, поднималась и снова шла в гору. Она набрела на горный ручей, решила его перепрыгнуть, но поскользнулась и чуть не упала в сугроб. Вдруг она почувствовала, что её кто-то поддерживает, оглянулась и увидела, что рядом стоит и весело ей улыбается её сокурсник, забавный мальчишка из далёкого горного села. Он был по-прежнему юн и строен. Карие глаза под густыми щёточками ресницами ласково и ободряюще смотрели на неё.

«А ты совсем не изменилась, – сказал он ей ободряющую неправду. Она смотрела на него молча и печально. За что обидела его когда-то? Почему не простила глупой размолвки? «Рад тебя видеть. Не грусти, всё образуется. Ты только верь». Она молча, благодарно пожала ему руку. Говорить не хотелось. «Ну же, выше нос. Что за вид? Нет, ты не падший, ты просто ангел. Я это знал всю жизнь. Вот пришёл тебе это сказать». И он тоже исчез, растворился в сказочном лесу.
Лес вдруг ожил. Ветви деревьев обледенели от ветра и мокрого, падающего накануне снега. Каждая веточка была окутана толстым хрустальным ледяным панцирем. Солнце уже перевалило за гору и клонилось к закату. Оно коснулось своими лучами леса, как волшебной палочкой, и ледяные шубки на ветках вдруг заиграли всеми цветами радуги. Лес вспыхнул одновременно миллионами бриллиантов из льда, зазвенел гирляндами сосулек. Пурпурное солнце было ему оправой, горячим фоном, бездной. Такой сияющей красоты Ягодка не видела никогда. Она остановилась и заплакала. Потом вдруг закричала. Протяжный крик родился сам собой и выходил из её груди свободно. Она его не сдерживала. Всё, что томилось в ней годы, жило страхом, тоской, предчувствием, искусно пряталось от постороннего взгляда, наконец, вылилось, вышло наружу криком. Она кричала ещё и ещё. Крик разносился в лесу, отзывался эхом, наконец, стих. Женщина вдруг почувствовала в себе пустоту и лёгкость. Она спустилась вниз, к дороге. Там, у машины, возились её сыновья. Что-то не ладилось, теперь порядок и можно ехать.

Смеркалось. Жёлтыми пятнами светились окна в мелькающих придорожных сёлах. Во дворах празднично и разноцветно мерцали огоньками нарядно украшенные ёлки. Снеговики в шапках из вёдер лихо указывали проезжающим дорогу. Струйки дыма из труб разносили запахи рождественской вечери. Сын вдруг притормозил. Из под колёс, щетинясь шерстью, выскочил чёрный кот. Он не спешил, выгнул спину, прищурил острый жёлтый глаз треугольником, блеснул вертикалью расширившегося зрачка. «У-у-у, нечисть, до чего ты хороша! – беззлобно сказал сын и радостно, молодо засмеялся.