Вспышка интереса к творчеству закарпатских художников состоялся в СССР лишь после выставок в Киеве и Москве в 1956 году, сыгравших огромную роль в формировании имиджа краевой школы живописи.
В Государственном архиве Закарпатском области сохранились стенограммы обсуждений и книга отзывов, из которых узнаем об успехе тогдашних ретроспективных выставок. Сегодня едва ли не впервые представляем краткий анализ обсуждений, который многое проясняет.
В. Гадба, В. Сабов , Г. Глюк в Москве, 1956 г.
Коллективная выставка закарпатцев в Киеве была приурочена 10-й годовщине воссоединения края с УССР. Показательно, что в экспозиции были представлены только произведения, написанные в первое послевоенное десятилетие. Среди корифеев были представлены и молодые художники — Е.Кремницкая, П. Бедзир, Ю. Сташко, А. Иван, И. Шутев, В. Габда и другие. Участниками обсуждения киевской экспозиции были маститые советские художники Александр Пащенко — член-корреспондент Академии художеств СССР, ректор Киевского художественного института; Василий Касьян — народный художник СССР, Борис Фогель — профессор Ленинградского института живописи, скульптуры и архитектуры им. И. Репина, а также Татьяна Яблонская, Сергей Отрощенко, Николай Глущенко, искусствовед Леонид Владич.
В пространных выступлениях звучало благосклонное отношение к творчеству закарпатцев. Среди недостатков отмечали господство жанра пейзажа и декоративности, что «отклоняется от традиций русской и украинской школы живописи». Из тектов становится понятным, что под термином «декоративизм» закарпатским художникам закидывались признаки европейских направлений первой половины ХХ в., а в некоторых выступлениях этот термин приравнивался к формализму. Однако в речах художников, формирование которых происходило за пределами СССР (Б. Фогель, М. Глущенко) звучал конструктивный анализ и выделение самобытных черт живописи Закарпатья и что самое важное, объективная оценка творчества А. Эрдели, которого в 1949 году публично обвинили в космополитизме и формализме.
Л. Владич: «… Вместе с Бокшаем Эрдели энергично боролся за объединение национальной школы живописи в Закарпатье. Но он глубоко ошибался, думая, что формалистическое искусство и теория «искусство для искусства» могут стать почвой, на которой вырастет эта школа … Идейно-творческая перестройка была для него довольно сложной, ведь его художественные взгляды никогда не были данью моде, а следствием глубокого убеждения … Некоторые из местных критиков, не понимая, очевидно, всей сложности этой перестройки маститого художника, а главное — вполне очевидных признаков этой перестройки поспешили причислить Эрдели к космополитам».
Б. Фогель: «Главные высказывания критиков, а также возражения в выступлениях состоят в том, что живопись закарпатцев отклоняется от традиций русской и украинской школы живописи, в ней царят декоративные элементы. Некоторые товарищи утверждают, что вообще рискованно учиться у закарпатских художников, а выставка может даже сбить с правильного пути …
… У закарпатских художников своеобразная художественная форма произведений и ошибка многих критиков не в том, что они отмечают недостатки этой формы, а то, что они думают о них формально в бюрократическом смысле этого слова. Правильная эта форма или неправильная? Передовая школа русской живописи — это большая школа, но разве порочными есть те произведения, в которых отмечается влияние и других школ.
… Хочу подчеркнуть художественное своеобразие выставки. Это яркое проявление декоративного элемента в большинстве произведений, которое наиболее характерно для закарпатских художников. Это отличает их от других художников, и в этом одна из своеобразных черт их творчества. Пусть меня не упрекают, что я механически отрываюсь от формы и содержания … Если декоративность является одной из отличительных особенностей, то ее раскрытие — один из секретов ее многообразия и своеобразия".
С. Острощенко: «За последние годы у закарпатских художников много достижений …, но мне кажется они несколько и потеряли. Можно отметить такого интересного художника как Манайло. Я видел у него дома такие произведения, становится обидно, как он сбился со своего пути — занялся тем, к чему его не совсем тянет. Мне кажется, он растерялся …
… Хочется сказать еще о Эрдели, которого можно поставить рядом с лучшими художниками. Это такой богатый по цвету и колориту художник и нам важно поучиться у него. Если удастся устроить выставку произведений Эрдели, то мы полнее познакомимся с его искусством. Художник последнее время немного запутался: он начал приспосабливаться, и это у него не получилось.
… И такого художника как Манайло тоже нужно высоко ценить … Ошибочно мнение, что декоративное искусство ниже станкового. Это высокое искусство и нельзя утверждать, что оно обедняет художника. Правильно было сказано, что это не формализм. Нельзя называть декоративное искусство формалистическим.
У меня такое впечатление, что ужгородцы испугались чего-то и потеряли много интересного, что имели раньше. Мне кажется, что не нужно нам навязывать свое, а нужно им предоставить больше свободы для работы ».
Как видим, во многих речах звучала поддержка закарпатских художников и объяснение своеобразия их декоративного мышления, является «стремлением к богатой гамме и широкому диапазону». Во время обсуждения, с особым вниманием были проанализированы произведения Эрдели, Бокшая, Шолтеса, Манайла и других художников, чье творческое кредо сформировалась в досоветский период.
Уже 21 июня 1956 состоялось обсуждение выставки в Москве. В столице закарпатское искусство представляло 28 художников (живопись — 105, графика (акварель, рисунок) — 13, скульптура — 8). В отличие от киевских коллег, московские художники, среди которых ученый секретарь Московского союза советских художников Кравченко К. С., профессор Бабенчиков М. В., искусствовед Членов А. М. были откровеннее в анализе представленных произведений, среди которых также преобладали пейзажи. Показательно, что в этом не увидели «наивной описательности или географического описания», однако отмечали большую силу любви к родному краю, которая исходила от картин. «Народность темы — вот что определяет содержание всех картин, представленных на выставке, то ли это пейзаж, натюрморт, композиционное произведение … В большинстве своем они вышли из глубин народных масс, никогда не отрывались от родной земли … Художники Закарпатья плоть от плоти своего народа, выразители его стремлений, настроений, страсти и надежды. И на природу, и на человека они смотрят его глазами, живут и творят вместе с ним … В Закарпатье нет домов творчества или творческих баз: художники идут на Верховину, в горы и делают это круглый год, не выжидая летнюю погоду, просто живут в довольно суровых, аскетических условиях весьма далеких от «санаторных», разделяя со своими искренними хозяевами их печали и успехи, заботясь о их интересами и повседневной жизнью », — отмечал в докладе К. Кравченко.
В анализе выставки особое внимание уделялось условиям возникновения и формирования закарпатской школы живописи. В отличие от киевских коллег, московский критик А. Членов отметил датировку возникновения живописной школы Закарпатья в 1920-х и ее достижениях в этот период, что расходилось с общепринятым мнением о ее динамичном прогрессе в советский период. Искусствовед смело назвал краевую художественную школу «мощной реалистической школой живописи в Европе 1920-х гг.». Едва ли не впервые в советской искусствоведческой практике видим позитивное восприятие досоветского опыта закарпатской школы живописи. Критик выделял ей место на союзной художественной карте, акцентируя внимание на ее самобытности.
А. Членов «Слава закарпатской школы дело простое. Когда смотришь на эти чрезвычайно искренние произведения, на эти цвета — сердце радуется. Но есть одна вещь, с которой я не могу согласиться с Кравченко. Это подчеркивание того, что закарпатская школа получила возможность развиваться только тогда, когда попала в советскую Украину, а до того преобладали формалистические брожения. Этот тезис я встречаю в прессе не раз. Я вынужден был читать, что в творчестве Бокшая благотворно отразилось влияние А. Герасимова, Яблонской и т. Д. Мне кажется, что это совсем не так.
К сожалению, есть такое мнение, что эта школа развивалась только после того, как художники примкнули к нам. Но мне кажется, что оно слишком преувеличено. Напротив, именно создание национальной реалистической школы в 1920-х годах, в условиях разгула формализма и кризиса в Западной Европе, чрезвычайно интересно и показательно. Действительно, и в закарпатской школе были формалистические влияния, но мне тяжело назвать еще одну такой реалистической силы школу, которая была создана в Европе в 1920-х годах.
Я не хочу утверждать, что знакомство с сокровищами Государственной Третьяковской галереи было бы вредным для художников, это безусловно принесло бы пользу. Но не думаю, что Бокшай был таким неподготовленным, что наконец стал на прочный путь. Ошибочно считать, что творчество А. Герасимова, Т. Яблонской повлияли на творчество этого художника. Не думаю, что напыщенный академизм А. Герасимова мог на кого-то повлиять. Даже у Яблонской, которая является живым мастером, хорошим живописцем, не уверен, должен ли учиться Бокшай. Вероятно, наоборот: Яблонской не мешало бы поучиться у Бокшая.
… У нас есть Академия искусств, оргкомитет, которые считают себя хранителями священного огня реализма, который нужно по разверстке распределять среди периферии и достигать расцвета. На самом деле это достигается обратным путем: расцвет начинается снизу, от обращения художника к жизни. Идея о том, что Ужгороду обязательно нужно учиться у Ленинграда или Киева абсолютно ошибочна. Должно быть взаимное обогащение: ужгородцам полезно поучиться у киевлян или москвичей, но в той же степени, как киевлянам и москвичам полезно поучиться у ужгородцев. Основа нашего искусства в подчеркнутом равенстве каждой областной школы. Не хочу сказать, что каждый географический пункт равноправен, но никакого подчеркивания воздействий одной школы на другую не должно быть.
Я выражаю восхищение настойчивостью ужгородцев, которые категорически отказались принимать парадный академизм за реализм, хотя он им насаждался … Создается впечатление, что киевские художники, которые пришли в Закарпатье, сыграли роль варягов, которые пришли на невежественную периферию … ».
Анализируя стенограммы обсуждений двух важных в истории закарпатской живописи выставок в Киеве и Москве, отмечаем разницу в восприятии искусства самой западной области Украины.
Следует заметить высокую степень свободы в московском обсуждении, где отмечался негативный формалистический опыт закарпатцев. Наоборот: их достижения позиционировались с точки зрения реалистической школы живописи.
Связь с традициями народного искусства никоим образом не переводился в плоскость декоративности и рассматривался как важная составляющая, которая определила одну из характерных черт художественной школы края.
Импрезы закарпатских художников в Киеве и Москве сыграли мощную роль в формировании имиджа краевой школы живописи. Обе выставки имели богатейшую прессу, где делались первые в советском искусствоведении попытки осмыслить своеобразие закарпатского искусства, хотя в теоретическом плане не представляли особой ценности. Важность этих статей была в возрождении оживленного интереса произведениями художников Закарпатья, в своеобразной их легализации или даже реабилитации в советском искусствоведческом дискурсе. Советское искусствоведение воссоединило оба поколения художников закарпатской школы — А. Эрдели и И. Бокшая как отцов-основателей и их учеников — А. Коцку, А. Борецкого, С. Шолтеса, Е. Контратовича и других в качестве «первых художников, воспитанных в родном крае, а не в Будапеште, Вене или Праге ». Через десять лет после воссоединения с УССР термин «закарпатская школа живописи» стал привычным среди советских критиков, а о художниках начали все чаще писали в профессиональных изданиях Москвы и Киева.
Залишити відгук
Для отправки комментария вам необходимо авторизоваться.