Петр Мидянка: время — самый большой индикатор

По случаю Шевченковских дней захотелось порадовать читателей официального сайта УжНУ разговором с выпускником нашего университета, лауреатом Национальной премии Украины имени Тараса Шевченко, лучшим поэтом Карпат Петром Мидянкой. К счастью, нам удалось этот замысел воплотить. Встретились с поэтом в Ужгороде в один из первых дней весны, который выдался таким мрачным, как в его стихи, где «туман спливає каламутно в сивастий Уж з розвихрених горбів». Петр приехал в областной центр по делам и любезно согласился побеседовать.

«В последнее время увлекся публицистикой и эссеистикой»

— Петр Николаевич, как дела в Широком Лугу. У вас уже зацвели бриндуши?

— (Улыбается — Я.С.) Нет, Славко, то в Ужгороде уже весна, а у нас еще снег лежит …

— Длинная у вас зима. Поскольку работы по хозяйству было немного, может, стоит надеяться, что порадуете нас вскоре новыми книгами?

— В последнее время я в определенной степени увлекся публицистикой и эссеистикой. Публикуюсь на сайте «Збруч» (zbruc.eu — Я.С.), это продолжение львовского «Дела», исторической украинской газеты, в которой печатался Иван Франко и, кстати, дед профессора УжНУ Любомира Белея, который писал под псевдонимом Иван Розмарин . В общем в Закарпатье к этой интернет-газете относятся с определенным предубеждением, потому что наш край остается для Галичины своеобразной terra incognita. Но ко мне там дружелюбное отношение, имею публикации и какой-никакой материальный подоаботок к учительской зарплате.

— Я видел в «Збруче» ваши эссе и тексты Андрея Любки. Больше, если не ошибаюсь, авторов закарпатцев там нет?

— Да, еще Андрей пишет, но он больше «трындит» о литературе, так как он это хорошо умеет. Любка — писатель-турист. Есть писатели, которые живут в одном месте и никуда не ездят, а он любит путешествовать. И это ему плюс, это хорошо. Я уважал Андрея и тогда, когда он начинал писать, и сейчас к нему отношусь с любовью.

— На ваш взгляд, кто из закарпатских писателей за последние лет десять создал такую ​​книгу, которую обязательно надо иметь на полке?

— У нас сейчас идет очень большой пиар Дочинца. Как лауреат премии Шевченко, я вправе говорить о Мирославе как лауреате премии Шевченко … Я подавался на премию раз, а он — трижды (улыбается — Я.С.) Наверное, он имеет коммерческий интерес, не такой чисто эстетический, который требуется от литературы. У Дочинца в Мукачево свое издательство «Карпатская башня», он озабочен тем, чтобы его книги продавались, имеет такой восторг и поклонников. И в этом есть определенный респект.

Как его будут дальше принимать в литературном процессе Украины — покажет время. Потому что именно время — самый большой индикатор. По крайней мере так меня учил Чендей, с которым мы очень близко общались. Он говорил, что пиар и трескотня — это одно, а собственно эстетический кодекс произведения, как писал Франко, это жизнь. Вероятно, жизнь и поставит индикатор, сколько продлится в литературной преемственности то или иное произведение.

— Знаю, что вы и дальше преподаете. Ездите и сейчас на работу в соседнее село?

— Да, езжу. И не хочу менять абсолютно ничего.

— В одном из интервью вы говорили, что в вашем возрасте люди уже не хотят перемен. А на самом деле, получается, что в 50 лет у вас многое поменялось — и премию получили, и поженились …

— О премии я уже забыл, — улыбается. — А жизнь не столько я поменял, как жена. Она у меня креативная городская жительница, рискнула приехать из Ужгорода в Широкий Луг, из квартиры в центре города — в дом в горном селе. Сложно даже сравнить условия жизни: в Ужгороде, где все под рукой, и там, где в 15 километрах банкомат и аптеки. Некоторые говорят, что Загоруйко (жена Петра Николаевича — Я.С.) поменяла Ужгород на Широкий Луг, то и я мог бы поменять Широкий Луг Ужгорода. Но я очень сомневаюсь в этом.

— И я об этом хотел спросить. У вашей жены есть квартира на Корзо, она сама привыкла к городской жизни. Вы не думали о том, чтобы оставить школу и пойти преподавать в университет, жить себе в центре города, общаться с интересными коллегами?

— Во-первых, я не знаю, возьмут ли меня в университет. А во-вторых, должен доработать до пенсии, получить тот дивиденд, который должен иметь с государственной работы. Потому что школе отдал всю жизнь. Я не успел в Широком Лугу вне школы заниматься бизнесом, предпринимательством. И не учился я на бизнесмена …

«У нас всегда педагогика отставала от жизни»

— Петр Николаевич, вы преподает уже 35 лет. Как оцените современное состояние школьного образования? Сейчас слышим, что финны будут помогать нашему правительству внедрять образовательные реформы. Воспринимаете такую ​​идею?

— Я смотрел передачу о финской школе и о том, как там проходят занятия. Должен сказать, что менталитет наших школьников не на то направлен. Где-то была такой тезис, что я учил родителей-гастарбайтеров, а теперь учу их детей-гастарбайтеров. Как одни, так и другие нацелены на то, чтобы поехать работать в Чехию или Москву, они не имеют перед собой перспективы стать айтишниками или получать другую профессию, которая востребована в современном мире. Они зациклены на том, что будут рыть окопы и драить «параши» в Евросоюзе. Это — проблема.

В то же время я понимаю, что должна быть кардинальная реформа школьной программы. По любому предмету, не только по украинскому языку или литературе. Потому что детское восприятие мира — особое, дети не могут смотреть на мир глазами взрослых. Как и мы не можем смотреть на мир их взглядом. Например, я не могу поставить себя на место своих учеников, чтобы увидеть, как выгляжу в их глазах.

— То есть, по вашему мнению, реформировать систему образования нужно?

— Надо кардинально менять программу. Во всем: не только в доступе к текстам по литературе, не только в объединении зарубежной и украинской литературы (это вообще ужас какой-то). Но следует очень мудро подходить к этой системе образования, потому что за 25 лет ее просто уничтожили. При правлении Табачника — крайне катастрофически. Хотя разрушение продолжается очень давно. Я работаю в школе с 1982 года и вижу постоянное падение интереса к знаниям, к выполнению школьной дисциплины, в расписании.

У нас всегда педагогика отставала от жизни. И так будет и дальше: отставать лет на 20 и никогда не выровняется с реальной жизнью. Но то, что предлагают объединить умственно отсталых детей, учившихся в спецшколах, с детьми общеобразовательной школы — это маразм. Учитель не может брать на свои плечи такую ​​ответственность.

Или будем говорить об уровне зарплат педагогов. Помню, в 70-е годы была поднята проблема, что учитель пасет коз. И финансовый вопрос для украинского учителя еще со времен Гринченко — какая неизменяемая проблема. Ленин говорил, что должны поднять учителя на такую ​​высоту, на которую он еще не поднимался. Но надо признать, что он упал с той высоты.

У Ленина, кстати, много комментариев об учителях и писателях. Я, например, и теперь себе ставлю его вопрос «свободныли вы от денежного мешка, господин писатель?» (Улыбается — Я.С.)

— Вернемся на минутку к вопросу образования детей-гастарбайтеров … Как решить эту проблему? Можно донести до них мысль, что может быть и другое будущее, а не только извечный закарпатский: гатижак на плечи — и в мир?

— Это вечная проблема для Закарпатья, еще с Австро-Венгрии. Я, например, имею давние документы, рассказывающие, как наши земляки работали в Трансильвании на лесопилке и им не выплатили зарплату. Это проблема незанятости населения. Так было всегда, и я думаю, что так будет и в будущем, потому что у нас избыток рабочей силы. Хотя задача Украины как государства в том, чтобы обеспечивала рабочую силу трудом и соответствующей зарплатой.

У закарпатцев всегда был лишь один минус — бедность. А бедность никогда не украшает человека, она унижает …

«Из поколения в поколение диалектная лексики сужается, как шагреневая кожа»

— Петр Николаевич, следующий вопрос одновременно и к писателю, и к учителю. Так называемые законопроекты о «языковом патруле» вызвали очень оживленную дискуссию в СМИ и подняли соцсети. Как вы относитесь к вопросу двуязычия? И уже — к намерениям власти проводить жесткий контроль по применению украинского языка, например, на госслужбе?

— У меня жена — русскоязычный украинский писатель, коренная ужгородка. Я коренной закарпатец из деревни. Но мы не имеем каких-либо проблем, связанных с тем, на каком языке он пишет. Я думаю, что в праве себе существовать как украиноязычные, так и русскоязычные писатели. Как, впрочем существовал Гоголь и Шевченко. Все украинские писатели, жившие в Российской империи, общались на русском языке и не делали из этого какой-то трагедии.

Сейчас заблаговременно поднимать этот вопрос. Надо считаться с тем, что двуязычие у нас существует с имперских времен — с Российской, с Советской империи. Оно есть и никуда от этого не денешься. Нельзя подходить к этому вопросу так категорично, как некоторые блоггеры в фейсбуке или других социальных сетях.

Но собственно в правительственном общении должен применяться государственный язык. Возьмем любую европейскую страну, например соседнюю Венгрию. Она не позволит, чтобы язык национального меньшинства имел прерогативу перед языком национального общения. Украинцы, румыны или словаки Венгрии прежде всего должны применять именно венгерский язык.

— Как-то читал комментарий к публикации о вашем творчестве, где женщина из Слобожанщины написала: «Читаю Мидянку, почти ничего не понимаю, но чувствую, что это нечто прекрасное» Непросто писать поэзию, которая так воспринималась …

— В общем в поэзии сложно преподнести Закарпатье для всеукраинского уровня. Я имел угрозу быть полпредом русинских поэтов Закарпатья. Но есть филологическое образование и не могу опуститься до того уровня, к теме кодификации русинского языка. Да и не хочу я говорить на ужанском или боржавском говорах, а только — на родных мараморошских.

Но уже даже для закарпатцев более приемлемым является украинский литературный язык. Я вижу это по своим школьникам. Когда где-то скажу на уроке старозакарпатское слово, дети не понимают, надо им объяснять его лексическое значение. Все-таки на Закарпатье значительно больше процент составляют украинцы, а не мадяры, а не румыны, а закарпатцы, которые за 70 лет украинизированы литературным языком.

— Но как нам сохранить язык дедов и отцов? Знаю, что по инициативе нашего земляка, академика Василия Нимчука основано «Общество любителей и защитников говоров украинского языка». На ваш взгляд, это правильная идея?

— Из поколения в поколение диалектная лексика уменьшается, сужается, как шагреневая кожа. Думаю, что ее сохранение — это очень важный вопрос. Не надо от нее отстраняться. И это касается не только лексики. Например, широкое закарпатское «ы», которого не может произнести моя жена (улыбается — Я.С.), его также следует хранить.

Я по мере своего дарования пытался сохранить в своем творчестве лексику мараморошского говора. Но в целом старозакарпатские слова исчезают. Как-то мне попала в руки книга Александра Сливки, писателя из Хуста, который записывал образец языка закарпатцев начала 20 века. Я ее прочитал и сам не понял многих тогдашних слов.

На этот процесс большое влияние медиа. Благо, что на нас хотя бы не влияло «модьор телевидение», (смеется — Я.С.), а только живое общение с венграми. Но сейчас, к счастью, мадяризмов стало меньше. 90% лексики закарпатских говоров — украинская лексика. Это логично, потому что мы не можем иметь какой-то другой материнской нации, лишь к Украине «приоепимся». Какая бы она разная ни была, как бы нас не делили века, чужие государства, правители, но культурно мы зависимы от того материнского пня. Мы разные, но мы — один народ.

А по инициативе Василия Нимчука … Он является очень хорошим специалистом из старославянского языка, оказавшем большое влияние на Закарпатье, в первую очередь на богослужебные книги. Он очень хороший диалектолог, прекрасно ориентируется в этих вопросах. Думаю, то, что запланировал Нимчук, имеет шанс быть успешно реализованнным. Все мои университетские преподаватели старой генерации — и Добош, и Шум и Дзендзеливский — очень уважали Нимчука и вспоминали его на лекциях.

— Кстати, я еще не спросил об университете. Какую роль в вашей жизни сыграло обучение в Ужгороде?

— Родители хотели, чтобы я получил образование высшее, и отец, и мама. Но далось эта образование нелегко. Тогда были другие требования, надо было готовиться, много работать. Тогда нельзя было, как сейчас, скачать что-то из Интернета.

В прошлом году у нашего курса была встреча — прошло 35 лет с момента выпуска. И слава Богу, все — успешные люди. Кто-то в работе по специальности, кто-то в бизнесе, но все преуспели.

Я не могу относиться к университету однозначно, он не был однозначным ко мне в те времена. Но хорошо, что есть это образование. Благодарю преподавателей за знания (и не только по профильным предметам), которые могу передать другим. Собственно, я и передаю их в течение многих лет.

— Петр Николаевич, поэты часто имеют очень развитую интуицию, какую-то особую связь с космосом. Каким вы видите будущее Закарпатья?

— Я не оракул. Но вижу так, как это видел епископ Маргитич, который говорил: «Буду с моего царства смотреть, как Украина и Закарпатье будут процветать». Я бы хотел это видеть. Чтобы наши внуки и правнуки уже столько не скитались, как веками скитаются закарпатцы. Я бы хотел, чтобы они были счастливы на этой земле, которую Бог нам дал и которую, в конце концов, должны защищать. Кто бы на нас не напал.