В Ужгород Оксана Забужко приехала впервые, с двумя различными публичными выступлениями. Первый, о сборке публицистики «И снова я влезаю в танк» Оксана провела в зале ректората УжНУ, и говорилось здесь о насущных проблемах общества. Учтя выбранную тему разговора, мы, в свою очередь, поговорили с госпожой писательницей о Закарпатье в разрезе современных вызовов для Украины как государства, для украинцев, как народа.
Ведь по Закарпатью годами, особенно в последнее время, существует масса стереотипов, призванных не объединять нас со страной, а наоборот, доказывать, что мы другие, особый регион, сепаратисты … Как работают эти стереотипы и как свести КПД иных до нуля — мы спросили у Оксаны Забужко.
«Бабло выписано, сепаратистская машина на Закарпатье крутится — и крутиться будет, пока не сгорит материнская плата с поребриком»
— Оксана, ну во-первых — как так сложилось, что за двадцать с лишним лет вы ни разу не были в Ужгороде с выступлениями? В программе относительно ваших событий на арт-фестивале «Мартовские коты», собственно, именно так и говорится: Оксана Забужко — впервые в Ужгороде.
— На Закарпатье действительно не была очень давно, еще маленькой приходилось бывать с родителями, помню длинную липовую аллею на набережной. Позже, во взрослом возрасте, в статусе писателя, действительно, никогда не была — как-то не пришлось. На самом деле, далеко вы. Зато в последние годы, уже во время войны приходилось бывать на водах в Берегово.
— Как вам Закарпатье — в смысле, что о нашем крае в последнее время слишком часто вспоминают, как о неком «отдельном» регионе с сепаратистскими настроениями, о том, насколько закарпатцы сепаратисты очень любят выражаться разного рода эксперты — и среди представителей культуры, в частности. Из того, что вы увидели за эти дни — насколько мы выглядим отделенными?
— Более или менее, но о каждом регионе можно сказать, что он — особенен от других в Украине. Везде есть свои локальные особенности. Этого я вполне сознательна, но я также осознаю, о чем говорила еще в 2015 году, что Закарпатье так же готовили под Орбана, как Донбасс под Путина, и это делалось не один год.
— … и это продолжает, извините, происходить …
— Да, продолжает, «бабло» выписано, машина запущена, колесики крутятся — ее уже нельзя остановить, она будет тупо крутиться, пока не рухнет эта самая материнская плата, там, в Москве, за «поребриком». Она определенно рухнет, и все к тому идет, но — как говорил Гусь у Николая Кулиша — «Есть их передихать», на том и стоим. Но эта сепаратизация Закарпатья — это технология, безусловно.
Зная, как эти технологии уже сработали на Донбассе, думаю, вам здесь на месте не надо рассказывать, как их распознавать, как отключить. Вам предстоит в этом виднее изнутри, так как эти технологии на самом деле не столь креативны и находчивы. Они выдаются хитроумными до тех пор, пока их не распознать — как только спадает пелена, весь этот дьявольский чар технологий исчезает.
«О да, венгерской символики действительно поразительно много»
— Тем не менее, интересно услышать о ваших чувствах о Закарпатье — возникших сейчас, при детальном, так сказать, осмотре, более близком знакомстве. Мои знакомые киевляне, например, резко реагируют на венгерскую символику, которой ну очень много на Закарпатье — даже вне района компактного проживания венгерского меньшинства. Эти все флаги на учреждениях, указатели венгерские, веночки с их триколором, исторические памятники …
— О да, символики, действительно поразительно много. Меня в вот этому смысле потрясла Береговщина. Там на каждом доме- буквально, без преувеличений, эти мемориальные доски: «Здесь жил и работал, или здесь останавливался великий венгерский писатель, или культурный или исторический деятель». На третий день нашего пребывания в Берегово я начала говорить мужу, никогда не подозревала, что в Венгрии столько великих писателей! При всей моей любви и почете к венгерской литературе — я люблю Имре Кердеша и Ласло Красногорка, у них действительно интересная современная литература — но чтобы на каждом простенке это цеплять, ну извините, это слишком. Это просто та же символическая метка …
— Метят территорию?
— Абсолютно справедливо. Это символический знак, для украинцев должен означать по крайней мере следующее: «Вас здесь не стояло».
— Вас это раздражает?
— Ну что значит «раздражает»? Я осознает, что идет война, а это — составляющая оныя самой информационной войны. Нам всем надо быть в этом сознательными и думать, как защищаться. А главная форма защиты — это осознание, что и где мое. Вот до тех пор мое — и я его не отдам! Чужого не трогаю, но своего не отдам!
Я, конечно, понимаю, что здесь веками жили венгры, что это также и их земля, но я, извините, принадлежу к тем, кому в детстве еще тихонько родители пели: «Ци слышали вы, милые братья как боролось Закарпатье» (повстанческая песня времен Карпатской Украины — ред.) — и мы, украинцы, имеем на этой земле такое же право, как и другие, здесь жившие. И не надо нам рассказывать, что это не наша земля.
«Ужгород не больше и не меньше Европа, чем Харьков»
— Еще один стереотип о Закарпатья, его городах, в частности, Ужгорода — «вот здесь начинается Европа». С того что вы увидели — что скажете: мы — Европа? Похожи на нее?
— Вся Украина Европа, но она об этом не знает. Давайте определимся: Европа заканчивается там, где заканчивалась историческая «Магна карта», магдебургское право. То есть, относительно украинской территории — это линия Полтава-Харьков. В этом смысле мы все Европа — только с разной степенью уничтоженности нашего аутентичного ландшафта, урбанистической, городской и исторической памяти. Этим самым под этим углом зрения, скажем, Ужгород не больше Европа, чем соседние Черновцы, Львов или Франковск и не меньше, чем Луцк или Киев, Харьков даже, я не побоюсь этого сравнения. Потому что украинский конструктивизм — это Харьков, украинский авангард — это Харьков, все это футуризм — извините, это Харьков, все европейское ХХ века — это Харьков. Там их всех расстреляли, чем попытались сделать эту зачистку, но наше европейское ХХ века — это Харьков. Не Ужгород.
И вот в этом смысле речь идет просто о переоткрытии, переосмыслении для себя этих городов. Потому что после советской эпохи каждый город Украины — это своего рода палимпсест. Как только соскребем эти все наслоения — здесь мне не нравится слово декоммунизация, потому что это на самом деле должно быть по-хорошему десоветизация, поскольку речь идет не об коммунистической идеологии как таковой, поскольку у нас были свои левые, у нас была своя традиция национал-коммунизма, тоже расстрелянного на рубеже 20-30-х, и история левых движений это и наша история, но здесь речь идет о другом. На самом деле, о деколонизации. Здесь как раз очень хорошо сохранять свое культурное региональное лицо. Это выход, и оно, это лицо должно быть свое — у Львова, Полтавы, Одессы — и у Ужгорода. Главное, и это очень важно, чтобы между этими городами были коммуникации. Закарпатье, Ужгород, как я вижу, на самом деле отделено от магистральных, каких-либо всеукраинских трендов. Оно понятно, что страну-то делили 15 лет перед этим, и делить ее начали информационно тогда, когда началась эта регионализация в медиа, то есть, когда в каждом регионе свои СМИ, свое телевидение, ФМ-ки и сайты, и в результате никто не видит и не понимает того, что происходит у соседа
— Нет общей коммуникации …
— Да, я 15 лет перед войной кричала об этом, дурным голосом повторяла со всех трибун — впарканадцатый раз: пока в стране нет, как есть в каждой европейской стране, еженедельника, который бы читал в один и тот же день весь образованный класс от Ужгорода до Донецка и обсуждал одновременно — до тех пор мы не будем слышать друг друга, до тех пор не будет понимания, поддержки — собственно, всего отсюда следующего.
«Ощущение времени, в котором мы живем, исчезает за линией Одесса-Харьков, и здесь его нет»
— Но в каждом регионе своя специфика, каждому интересны свои новости, события, история …
— Конечно, да, но, извините, весь немецкий регион определяется 5-ю газетами — которые читают все, действительно все немцы, несмотря на специфику регионов, каждая из этих газет имеет свой уклон — и левее, и правее, и центральнее. Но имея эти пять изданий, немцы объединены общим информационным полем. Украинское информационное поле очень разрозненно, его раздробили на отдельные информационные латифундии, в результате можно манипулировать каждым регионом отдельно — и настраивать одних против других, строить им виртуальную реальность как угодно, по своему рецепту. Например, объяснять в Донбассе, что «вы кормите страну», а похабные галичане проедают ваш зароботок, а в Галиции, в тот же момент рассказывают о подлых дончанах, которые хотят в Россию, хотят затянуть нас в это болото, не дают идти в Европу . И давайте взамен перегрыземся. Ведь на самом деле в Украине нет той сети поездов-интерсити, которой, воспользовавшись, можно проверить, как там на самом деле в других регионах — но украинец рядовой не может этим воспользоваться, поскольку эта система не работает. За 3 часа из Ужгорода в Одессу вы не попадете. Эта латифундизации страны сказывается.
На двадцать лет страна была поставлена на паузу и единственное рациональное объяснение, которое я этому вижу — да, еще с 90-х годов у руля страны находился определенный процент людей, достаточно активных, которым их московские кураторы сказали, что вы там пока поиграйтесь в независимость, а мы скоро вернемся и отыграем. «Союз будет восстановлен» — с 1994 года все время эта тема звучит. И работа, над этим проводилась, мегабольшая.
В частности, у вас тут — как в большинстве регионов, находящихся за прифронтовой зоной, этой линией Одесса-Харьков, нет того включенного чувства опасности. По ту линию оно, наоборот, очень сильное. Киев тоже расслаблен, он пережил посттравматический синдром 1014 и все.
— То есть, пока издалека слышны взрывы — до тех пор люди понимают, в какое время живут?
— Да, в тех прифронтовых регионах есть и чувство страха, и оглядалочка, и что «у нас много ваты», и не известно, как оно еще там повернется, и надо что-то делать — там это чувство напряжения включено. Там люди понимают, как это все делалось, как оно к этому шло, и там вам каждый расскажет с экскурсом в 10-15 лет назад, какие здесь деньги вкладывались, какие фестивали проводились, кого здесь привозили на конференции и семинары, какие актеры и певцы приезжали. Там этого не надо ничего объяснять. В них запущен механизм резистентности, они видели этих приезжих из Белгорода и Ростова пацанов на своих улицах, этот реальный оскал «русского мира» — и знают, чем это все закончится.
Залишити відгук
Для отправки комментария вам необходимо авторизоваться.