Эпоха возрождения закарпатского чая

В течение 10 лет энтузиаст Максим Малыгин с командой восстанавливает остатки чайной плантации под Мукачево и мечтает заложить здесь чайную ферму.
Корреспондент Укрінформ встречаемся на плантации – сейчас это достаточно известная локация, здесь есть промаркированный маршрут и раз в год даже проводят тематический марафон. На людей непосвященных вау-эффекта она не производит: ну растут небольшие зеленые лиственные кусты посреди букового леса – и что? Осознать ее ценность можно только если кто тебе расскажет, в чем она заключается. Максим Малыгин для этого – идеальный кандидат. Десять лет назад он дал второе дыхание запущенному участку чайной плантации, заложенной здесь в середине ХХ в.

До нее – несмотря на то, что единственная в Украине и долгое время являвшаяся самой северной чайной плантацией в Европе, – почти никому не было дела. Сейчас заново окультуренный участок переживает свою эпоху возрождения: кусты дают прирост и урожай – именно такие листья, которые можно использовать для сбора, ферментации и приготовления ароматного напитка. Максим Малыгин не устает повторять попытки воссоздать генетический материал из этих сортов чая, которые живут в наших условиях, и мечтает заложить рядом чайную ферму.

Так выглядит чайная плантация у Мукачево сейчас, после 10 лет экспериментов по уходу за ней энтузиастов из группы Максима Малыгина.

Чай собирают дважды в год

В последний раз я была здесь в 2019-м. Тогда этот участок, где сохранилось больше кустов чая, которые образовывали четкие ряды, волонтеры расчистили от зарослей ежевики и деревьев, застилающих солнце и забиравших воду и пищу из почвы. Растения стали укрывать на зиму агроволокном, обрезать и формировать кусты. Сейчас примечательно, что плантации это пошло на пользу. Кусты стали заметно больше и густее, вымахали более метра в высоту, широкие и ярко-зеленые, выглядят здоровыми – видно, что им теперь хорошо.

Собранный майский урожай чая
Максим Малыгин идет на плантацию вместе с семьей – супругой Викторией и сыном Михайликом. Возрасте он поручает собрать чайные листки (во второй половине июня здесь второй сбор урожая, первый – в начале мая), а у Миши задача не менее полезна: надо подернуть ежевику, которая снова залезла на участок с чайными кустами.

Сын Максима Малыгина Миша работает на плантации: пока родители собирают урожай, он расчищает ее от ежевики

Максим в это время проводит мне короткую обзорную экскурсию.

Ухоженная часть заброшенной чайной плантации в настоящее время насчитывает около 350 кустов нескольких видов чая.

– Здесь сейчас около 350 кустов чая. Мы собираем с них урожай для экспериментов с чаем, делаем традиционный улун «Красный Шаркань», формируем кусты. И каждый раз, когда приезжаем сюда, мы видим следы «работы» других людей. Встречалась бабушка, которая нарвала себе чаю и уехала на велосипеде. Также оставлял в прошлом году один куст в виде дерева – ведь есть и такая форма выращивания чая – хотел увидеть, как он будет себя вести. Но эксперимент мне в прямом смысле слова «обломали»: когда приехал этой весной впервые, увидел, что мое дерево приломали к уровню соседних кустов.

Максим Малыгин с женой на плантации

Максим предлагает пойти на другие остатки плантации – они кусками разбросаны по лесу вокруг этого опытного участка. Идем, сравниваем. Кусты там ниже вдвое, высотой едва до 30-40 см против метровых на ухоженном участке. Собственно, это даже не кусты, а корневая поросль.

Так выглядят остатки чайной плантации, расположенные по периметру вокруг участка Малыгина.

НАУЧНЫЙ ПОТЕНЦИАЛ БОЛЬШОЙ, НО НЕТ ЗАИНТЕРЕСОВАННЫХ

— Кстати, можешь меня поздравить, я теперь дипломированный эколог и недавно защитил магистерскую работу по результатам работы на мукачевской плантации «Опыт выращивания чая в условиях Украины: экологический аспект». Здесь мощный научный потенциал для биологов, каждый год можно писать несколько научных работ. Когда защищался, профессора сказали, что материала у меня достаточно на кандидатскую, но сейчас у меня нет на это времени. Возможно, в следующем году, – рассказывает Максим.

Другое дело, что заинтересованных в таких исследованиях мало, говорит он: вряд ли найдется еще кто-нибудь, кто положит на это -надцать лет своей жизни.

– Я, кстати, делал библиографию – там всего несколько имен людей, которые изучали чай в Украине. Среди них из известных – Иван Бубряк и Василий Комендарь. Уже в 2024 году мои статьи, которые были опубликованы в англоязычных изданиях. Но меня интересует все же практический аспект и эксперименты с кустарником, генетическим материалом и урожаем. Ну и исследовать плантацию как ученому тяжело, не живя здесь, а ездить каждый раз – это время и деньги. Я вот в прошлом году на семена не попал – его собрали другие, а я упустил возможность экспериментировать с ним.

Кусты чая цветут в конце ноября-декабре ежегодно и закладывают коробочки с семенами, пока они созревают.

Как дипломированный специалист Максим Малыгин объясняет мне, что кусты, которые мы здесь видим – это украинская субпопуляция грузинской популяции камелии Camellia sinensis L.

— Грузинская популяция – это сложившийся вид, он формировался с XIX века до первой половины ХХ-го. Оттуда взяли семена для закарпатского чая. Другое дело, что здесь выжили конкретные виды чая – культивары (они перечислены в профильной литературе), но преимущественно это чай из Зугдицкого района в Грузии. На плантации есть три сотни кустов, и видно, что у них есть признаки разных видов. В данном случае это хорошо для выживания вида – разнообразие его усиливает. Ведь что-то не выносит сухости воздуха, что-то – низких температур, и когда у тебя один вариант – какой-то из факторов его добьет. А когда у тебя несколько таких вариантов – у популяции вида больше шансов выжить, – заканчивает лекцию Максим.

Далеко ли еще до украинского Чая?

Спрашиваю, какой, кроме научного, потенциал имеет эта мукачевская плантация и удалось ли за десять лет приблизиться к начальной цели-мечте – зарегистрировать украинский чай?

— Говоря о Мукачевской плантации, мы говорим о развитии чая в северном полушарии, реальные новые территории, где эта культура растет, дает урожай и восстанавливается. Благодаря тому, что она у нас есть, мы входим в когорту чайных стран – вместе с Францией, Германией, Шотландией, где есть фермы чая. Всего в северном полушарии есть не более сотни фермерских хозяйств. Из них 50 активных, выращивающих и производящих чай. Вот эти 50-60 человек в мире действительно понимают ценность мукачевской плантации.

Максим говорит, что от этих людей к нему и его коллегам, экспериментирующим на плантации, постоянно поступают предложения: продайте семена или черенки.

— Люди хотят получить гарантированно морозостойкий чай, который можно размножить и взорвать в Европе и не бояться, что он вымерзнет. Это для них проще, чем самим экспериментировать с другими сортами. Конечно, мы эти запросы не удовлетворяем и не будем этого делать. Какая нам, украинцам, от этого польза? Нам важно дойти до того, чтобы зарегистрировать свой украинский сорт чая. Для этого нужно культивировать его: нужно воссоздать мукачевскую популяцию, получить из нее урожай и генетический материал в контролируемых условиях.

Конечно, добавляет Максим, если речь пойдет о том, чтобы спасти эту популяцию чая от упадка, семена и черенки нужно будет передать.

— Принцип россиян «так не достанься ты никому» – не наш. Но пока плантация растет, дает урожай и неплохо себя чувствует, так что мы пока продолжим работать над именно украинским чаем, – говорит он.

Хотя здесь не всё так однозначно. Ведь участок в открытом доступе, и кроме бабушек, время от времени здесь собирающих чай, сюда заходят и другие заинтересованные.

– Я знаю, что в 2015 году один из немецких университетов определенным образом (не будем уточнять, как именно) получил образцы этого чая, и сейчас у них в ботсаду есть копия этой популяции. Но они не распространяют его, потому что это не коммерция, а наука. И это действительно хорошо для нашего чая – он уже скопирован.

ТРЕБОВАТЕЛЬНАЯ КАМЕЛИЯ

А оказывается, сделать это очень непросто. Почти все попытки за эти 10 лет в Украине потерпели неудачу.

— В этом году еще одно специализированное научное заведение получило от меня материал по мукачевской плантации. Это уже четвертое научное учреждение, которое берется за воспроизводство популяции – в предыдущих трех черенки погибли. Это растение действительно очень специфическое, выращивать его – дорого и затратно по времени, прежде всего потому, что должно быть постоянное наблюдение и контроль. Все думают, что они ткнут в землю черенки – и чай будет расти. Ага! Я знаю мужчину, который приехал сюда, срезал 400 черенков, натыкал в поле и думал, что заложил себе плантацию. Конечно, все умерло через некоторое время. Камелия – очень специфическое растение, непохожее на все остальное, что растет у нас. Ей нужен кислый субстрат, правильная влажность почвы и воздуха, система искусственного тумана, это все нужно постоянно контролировать и поддерживать… Когда я экспериментировал с черенками, вся моя первая теплица умерла потому, что на два часа как-то летом осталась без присмотра. Просто все почернело, через два часа года работы пошел коту под хвост. У других коллег материал вымер потому, что когда заходили в осенний сезон – резко похолодало, а они перед тем слишком сильно полили черенки. Собственно, из всех, кому я передавал черенки, единственный, кто их не потерял – это человек с большим опытом выращивания цитрусовых. То, что у меня вообще что-то получается – это только потому, что я делаю десятки попыток, просто тупо делаю это снова и снова при всех неудачах. Создать украинский сорт чая для меня важно, потому это на первом месте.

Миша Малыгин и экспериментальное чайное дерево

Для того чтобы так произошло, в процесс должен войти именно академический институт, не волонтер или фермер, акцентирует Малыгин. слишком сильно полили черенки. Собственно, из всех, кому я передавал черенки, единственный, кто их не потерял – это человек с большим опытом выращивания цитрусовых. То, что у меня вообще что-то получается – это только потому, что я делаю десятки попыток, просто тупо делаю это снова и снова при всех неудачах. Создать украинский сорт чая для меня важно, потому это на первом месте.

Эспериментальное чайное дерево – если его снова не уничтожат, может дорасти до такого уровня

— Институт или университет должен начать проект, вырастить чай у себя на участке, описать как сорт, подать документы в соответствующие институции – то есть есть конкретная процедура. Чай из мукачевской плантации должен вырасти и дать урожай в контролируемых условиях под наблюдением специалистов. Для меня это неподъемная вещь – потому что я не работаю в академическом учреждении, но у меня много опыта. Сейчас ученые, которые взялись за проект, руководствуются моими наработками за эти все годы, поэтому, надеюсь, у них получится, — говорит Малыгин.

В общей сложности, считает Максим, на мукачевской плантации можно зарегистрировать до пяти сортов украинского чая.

ЗАКАРПАТСКИЙ УЛУН ДЛЯ ЗНАТЕЛЕЙ

Кроме экспериментов с копированием генетического материала мукачевской плантации, или попросту говоря, создание ее клона, уже более 10 лет продолжаются эксперименты Максима Малыгина с урожаем этой плантации – собственно чайным напитком, который можно приготовить из местного письма.

— Когда мы начинали, максимальное количество собранных листьев чая было ровно 1 кг. Это делим на пять и получаем 200 г чая. Было, что и 400 г листьев мы собирали: с 2015 по 19 год плантации было «плохо», и урожая она давала мало. Тогда в Закарпатье был дисбаланс с влажностью и температурой: слишком сухо и жарко. В последние годы эти показатели стали лучше – вот сейчас мы здесь уже неделю, влажность воздуха 80%. Это совершенно для чая. В этом году собрали до 4 кг материала, поэтому была возможность поэкспериментировать с ферментацией и сделать разный чай.

Максим Малыгин показывает результат экспериментов с выращиванием чайных кустов.

Максим Малыгин делится, что когда начинал эксперименты с напитками этой плантации, решил, что будет делать улуны – традиционный китайский чай, который занимает промежуточное место между зеленым и черным чаем по степени ферментации.

– Тогда, в 2015 году, никто в Европе не делал улуны. Но зная рынок, я тогда еще понял, что нужно делать что-нибудь интересное. Делать зеленый или красный чай здесь можно, но вау-эффекта не было бы. А сильно ферментированный улун работает на очень широкую аудиторию: и на специалистов, так называемых сомелье в мире чая, людей, которые понимают чай и умеют его ценить, и на широкую аудиторию, привыкшую пить красный чай.

Впервые, говорит Малыгин, у него получилось приготовить улун из мукачевской плантации в 2020 году.

– В 2024 году был лучший результат, на ежегодной дегустации закарпатского чая, которую мы проводим в Киеве, люди очень высоко его оценили. У нашего украинского «Красного Шаркань» уже есть свои ценители. Единственное, что собираемся его попить только раз в год – больше не разрешает количество сырья.

Чай, отмечает Максим, каждый год получается разный – это зависит от плотности сырья, длины листа.

– Поскольку его мало – мне важно показать, что он есть, именно профессиональной аудитории. Поэтому каждый год осенью мы делаем презентацию «Красного Шарканя» в Киеве (Максим живет в Киевской области, – ред.). Эти дегустации собирают несколько десятков ценителей, и люди в основном в восторге от украинского чая. А в этом году я полностью всю партию ферментировал на закарпатском солнце. Это аутентика! Уже жду, как его оценят знатоки, – говорит Малыгин.

Максим, смеясь, добавляет:

– Время от времени ко мне обращаются люди и просят купить «Красного Шарканя». За любые деньги. Приходится долго объяснять, почему его нельзя продавать и почему мы этого не делаем: это не промышленное выращивание и производство. Как правило, советую, где можно купить что-нибудь похожее. Хотя это желание понятно – мы сейчас живем в таком мире, где для людей купить самый дорогой чай не проблема. Проблема в том, чтобы они могли его оценить. А для этого нужна культура, подготовка. Поэтому с этого участка продажи не будет ни сейчас, ни в будущем. Она не для этого.

Максим Малыгин пересыпает собранный урожай в сумку-холодильник — уже дома будет ферментировать его для напитка

ИДЕЯ ЧАЙНОЙ ФЕРМЫ ПОЗДРАВЛЯЕТ В ВОЗДУХЕ

– Что тебя здесь держит столько лет? – спрашиваю, упаковывая камеру и собираясь домой.

— Самое большое – понимание того, что если я все это закину, оно просто сдохнет.

— Понятно, что сейчас война и чай не приоритет – но пишут ли тебе люди, готовые помочь?

— В основном пишут: мы хотели бы у вас купить попробовать украинский чай, — отшучивается он. ничего. Я говорю, что нужно срезать на 60 см, а они полагают, что ничего страшного, если у них получилось срезать на 40.

На плантации, говорит Максим, есть еще работы лет на 15 вперед.

– Но что будет дальше?

— Мне хочется довести все до результата — таки создать украинский чай. вероятностью получить украинский фермерский чай, стоимость которого за килограмм будет составлять от 200 долларов. В Европе есть фермеры, те же шотландцы, которые свой чай продают за 1 тыс. евро/кг.

Максим разъясняет, что с 1 га на ферме можно получить 200 кг чая.

— Не так много культур, которые могут дать 40 тыс. долларов с одного гектара, — другое дело, что не сразу вложение в виноградник, который дает урожай на пятый год. есть варианты и векторы развития для такой фермы. Одна проблема – что земли вокруг находятся в частной собственности, и у меня нет денег, чтобы их выкупить, вложить средства и основать такое фермерское хозяйство.

– Ну но подразумевается, что покупать это нужно вместе с тобой? – шучу, пожимая Максу руку и благодаря ему за любовь, возродившую мукачевскую плантацию чая из-под зарослей ежевики.

– Да, я готов работать там и консультировать. На самом деле, эта идея витает в воздухе давно, и первый, кто сделает такую ​​закладку 1-2 га чайной плантации здесь, в Закарпатье или в соседней Словакии, Венгрии или Польше, получит передовую чайную ферму в восточной Европе. Было бы хорошо, если бы мы успели первыми.

Справочно. Изучение возможностей акклиматизации чайного куста на Закарпатье началось под руководством профессора Виктора Сочавы в период работы закарпатско-молдавской ботанической экспедиции академий наук СССР и РСФСР по развитию культуры чая.

В 1951–1952 г.г. в колхозах южных округов Закарпатской области было заложено около 50 га чайных плантаций. В 1954 размеры опытно-производственных участков чая достигли 75 га, которые к 1960 году планировалось увеличить до 1000 га (!). Уцелела только плантация под Мукачево, и то лишь ее незначительная часть – экспериментальный участок, заложенный в лесу. С большой плантации на склонах Красной горы несколько лет подряд собирали урожай (есть цифры – до 1,3 тонны с гектара), но после смерти Сталина это дело забросили, землю перепахали и посадили росший здесь всегда виноград.

Татьяна Когутич, Мукачево, фото — автора