В Ужгороде открыли юбилейную выставку Народного художника, академика Национальной академии искусств Украины Владимира Микиты — по случаю его 85-летия.
Укринформ приобщился к поклонникам, поздравившим юбиляра именно в день его рождения. "Вам повезло, что пробились ко мне: все сейчас звонят мне на три телефона, я не успеваю брать трубку, так дочки помогают". Удивительно, но со слов Владимира Васильевича понятно, что его это никак не нервирует, наоборот, художнику действительно жаль, что нет физической возможности всем ответить. Время — самая большая ценность для этого человека. Художник соглашается выкроить немного его для разговора с нами, приглашает в свою ужгородскую мастерскую.
Комната, где мы сидим за столом, стилизована под светлицу в крестьянской избе. "Я перевез сюда вещи из родительской хаты. Вот лампа, при которой я учился в гимназии и в училище, вот наш стол и лада, вот колыбель, в которой меня качали. Это все создает для меня необычайную энергетику, помогает работать". Над столом — портрет пожилой женщины. "Это — мама?" — спрашиваем. "Мамка", — поправляет художник, с такой любовью исправляет, так ласково произносит это святое слово… Художник имеет хорошую привычку: обдумывает едва ли не каждое слово перед тем, как его произнести, а еще — очень внимательно слушает. Редкость — как для нашего времени.
На время нашей беседы художник-юбиляр только что вернулся из художественного музея им. И.Бокшая в Ужгороде, где монтировали его выставку. Персональные выставки Владимир Микита организовывает редко, говорит, жалко на это времени. Из его разговора — он жалеет его на все, кроме рисования. Этот ресурс использует очень предусмотрительно и экономно. Кроме рисования, говорит, времени не жалко только на семью, а еще — на детские художественные выставки. Потому что там нет фальши. Там истинное искусство.
На время нашей беседы художник-юбиляр только что вернулся из художественного музея им. И.Бокшая в Ужгороде, где монтировали его выставку. Персональные выставки Владимир Микита организовывает редко, говорит, жалко на это времени. Из его разговора — он жалеет его на все, кроме рисования. Этот ресурс использует очень предусмотрительно и экономно. Кроме рисования, говорит, времени не жалко только на семью, а еще — на детские художественные выставки. Потому что там нет фальши. Там истинное искусство.
МОЙ МУЗЕЙ — ПОПЫТКА ОСТАВИТЬ О СЕБЕ ПАМЯТЬ ДЛЯ СВОЕГО НАРОДА
Разговор начинаем о музее, который мастер создал сам.
— Работ в запасе имеется на три экспозиции, на эту повез все, кроме тех, что висят в моем музее, я их никогда не трогаю, — говорит художник. — Мне бы очень надо большой дом, тогда можно будет показывать все картины, а так висит только 88 работ. Другие — "в фондах", сложены, ждут своего времени. В доме нормальная температура для их хранения, они не портятся.
Экскурсии в частный музей Владимира Микиты организуются часто.
— В последний раз приезжали из Моравии, Праги, снимали меня, делают обо мне кино. Часто приходят сюда студенты из ужгородских художественного института и колледжа со своими преподавателями. Также если на Закарпатье организовывают какой-то пленэр — обязательно заходят ко мне. Экскурсии провожу сам или дочка — в мое отсутствие. Поэтому всегда прошу посетителей сообщать о приходе — чтобы застали меня дома.
Таких примеров, когда художники сами создают свой музей, — единицы. Среди известных художников такие музеи имели Пикассо и Дали.
— Но у них были целые замки, — говорит Владимир Микита, — а этот музей — моя попытка без никакой государственной помощи оставить по себе память для своего народа, который я очень люблю.
В МОЛОДОСТИ ВРЕМЯ ШЛО МЕДЛЕННЕЕ
— Юбилей для вас — это праздник или дополнительные хлопоты?
— Для меня это очередной этап, возможность проанализировать свою жизнь.
Чем выше ты поднимаешься в творческих инспирациях — горизонт поднимается вместе с тобой, с новой высоты ты видишь новые пространства
— С высоты прожитых лет?
— Нет, нет такого ощущения. Мне, наоборот, кажется, что я еще не жил. Юбилеи очень быстро приходят. Кажется, 80-летие было вчера, а пять лет прошло… Знаете, в молодости я чувствовал, как годы идут. Быстро или тянутся. А здесь пять лет — как за неделю. Очень странно. Ну, и еще юбилеи для меня — это сложно, в том смысле, что надо организовывать выставки. Везти работы в другие страны категорически отказываюсь, потому что жалею тратить на это драгоценное время, когда можно рисовать. Поэтому не понимаю художников, которые ездят по миру, где арендуют помещения в коридорах театра или в кафетериях, только чтобы выставить свои картины и чтобы кто-то купил. Это же сколько надо потратить энергии, нервов, времени… Зато с радостью соглашаюсь на сборные выставки, когда государство отбирает картины разных художников, в том числе и за границу. Были такие ситуации, когда словаки приехали, упаковали, увезли, привезли, еще и каталог напечатали. Но государственным путем. Скоро вот придется ехать в Киев.
— Откуда в 85 лет ощущение, что еще не жил?
— Знаю, что еще не создал картин того уровня, которого мне бы хотелось. Я до сих пор в поисках себя. Казалось бы, у меня есть все титулы, которые только существуют. (Хотя тут надо сказать, что немного переоценили меня. Я так чувствую. Но это не моя беда.) Однако мне кажется, что не нашел я той высоты, которой хотелось бы достичь. Просто этой границы нет. Чем выше ты поднимаешься в каких творческих инспирациях — горизонт поднимается вместе с тобой, с новой высоты ты видишь такие пространства — это бесконечность! Их достичь просто невозможно.
ХОЖУ НА ВСЕ ДЕТСКИЕ ВЫСТАВКИ
— Вас это огорчает?
— Нет, просто каждый раз хочется зайти еще дальше. Но в моем возрасте это уже не так легко. Проснешься — а за то время, что ты спал, минимум два-три новых течения появились в искусстве. Чтобы влиться в них и понять — невозможно. Столько названий — я полностью запутался в этом! Но я не протестую. В мире иной темп, чем был прежде, есть талантливые реализации в искусстве, но массово есть и бездарные мастера — которые творят под маской искусства. Вот почему я сильнее всего люблю детские выставки. Они мне дают больше впечатлений. Посещаю все детские художественные выставки в городе. Потому что это космос. Чистосердечные вещи. Дети открыты сердцем, душой. В них нет фальши. Когда я вижу какие-то талантливые работы на выставках, то мне все художники кажутся лучше меня. И снова не понимаю, как дают моему творчеству такие высокие оценки, такие дифирамбы поют… Потому что я иногда этого не чувствую.
— До сих пор называете себя маляром?
— Да, маляр Микита. Называю себя так с тех самых пор, как в молодости еще посетил Италию и увидел работы Рафаэля, Микеланджело, в России — Рублева. Меня их творчество настолько поразило! Я увидел, что рисовали не художники — это Дух Святой их руками. Потому что достигнуть таких вершин человеку невозможно. Рафаэль! В 30 лет такое нарисовать — с ума можно сойти! Это невозможно.
БОЖЕНЬКА МЕНЯ ЛЮБИТ
— Как-то вы говорили, что свои картины сначала долго носите в голове…
— Долго рисую. Из-за этого каждая работа имеет сильную энергетику
— И долго рисую. Даже этюды приношу домой, и еще дополнительно их организовываю, дорисовываю. Из-за этого каждая работа имеет сильную энергетику. Это уже определение экстрасенсов — не мое. Они исследовали мои картины, говорят, полотна имеют такое свойство, как иконы — излечивают людей, например. Была одна история…
— …Расскажите.
— Женщина из Виноградовщины, журналист, ей надо ехать в Америку — а дома очень больная мама, оставить нельзя. А ехать надо. Она услышала эти исследования экстрасенсов, одолжила мой этюд — пейзаж с сельскими домами, повесила картину над кроватью матери. Через несколько дней ей стало лучше. Эта журналистка теперь живет в Норвегии.
— Вы и сами любите путешествовать. На это есть время?
— Не всегда. Как-то друг звал меня на Канарские острова. У него там вилла. Уже и документ мне оформил. Я не поехал. Что я там буду делать? Пузо греть? К этому не привык. Мой отдых — это работа. Я так воспитан. До сих пор ни дня не отдыхал. Всегда радовался государственным праздникам — это была прекрасная возможность поработать дома.
— Вы как-то говорили: "Боженька меня любит!"
— Так себе думаю… Все эти ранги — это Боженька дарил. У меня не просто жизнь складывалась — перетерпеть, вынести все тоже Боженька помогал. Я, знаете, довольно тернистый путь прошел. Во многом и из-за того, что все любил добыть себе сам. Я, к слову, и жену себе выбрал сироту — чтобы за ней ничего не было, чтобы мы сами могли себе все добыть. Мы, знаете, как поженились, то начали с "половой жизни", потому что у нас не было даже кровати, спали на земле. Но меня это устраивало. Со временем мы смогли себя обеспечить. Были тяжелые времена — когда исключали из Союза, находили причины, чтобы не выставлять, шили какие-то политические аферы… Мы это все перетерпели, и слава Богу. Всех моих обидчиков Бог до такой степени наказывал, что я просил: не надо наказывать! Тут я понял, что меня Боженька любит.
ДО СИХ ПОР БЛАГОДАРЮ ЯБЛОНСКУЮ ЗА СОВЕТ НЕ УЧИТЬСЯ В КИЕВЕ…
— Вы при любой возможности упоминаете своих учителей — Эрдели, Бокшая, Манайло…
— Еще бы! Если я чего-то достиг в искусстве — то это произошло только благодаря моим учителям. До сих пор спасибо Татьяне Яблонской, которая дала мне ценный в жизни совет. Я тогда возвращался из армии (служил на о.Сахалин), по вызову художественного института в Киеве, должен был поступать туда на обучение. А она меня вывела в коридор и шепотом сказала: "Знаешь, Володя, у нас теперь все построено в учебном процессе на идеологии, сократили предметы по специальности. Я тебе советую ехать домой, пока живы Эрдели, Бокшай, Манайло. Учись у них, там будет твоя академия". Если бы это кто-то услышал тогда — она попала бы в опалу. Но я совета послушался, уехал домой.
Это было великое счастье — жить и работать с нашими корифеями. На то время Эрдели уже уничтожили полностью, у него не было за что жить, он выживал. Я его содержал — поскольку был на то время приспособлен к всяким формалистическим работам, имел заказы. А они формировали меня… Нет, не читали теорию искусства, не делали разбор моих работ, но при личном контакте я получал много неоценимой информации. Вот такая школа мне много дала. Но не только наука от корифеев закарпатской школы живописи. Я всегда был в окружении очень богатого духовно коллектива. Наш союз художников необыкновенный, 70% — очень талантливые люди. Жить, творить в такой атмосфере — радость, это имеет положительное влияние на творчество.
— Вы так же стали учителем для многих…
— Хотя я недолго преподавал: и на это жалел времени… Был период, когда преподавал в художественном институте в Ужгороде, я с радостью этим занимался. Но интересно, что по Украине многие из художников называются моими учениками — иногда читаю об этом в прессе или слышу по радио.
— Вас это радует?
— Видно, тем людям импонировало мое творчество. Обо мне, знаете, было много рекламы при Союзе, многие журналы публиковали мои репродукции, писали статьи. Все 15 республик меня знали. Я имел большую честь… Удивился, когда услышал, что моим учеником назвался даже покойный Михаил Романишин, который мне почти ровесник, экс-директор Национального художественного музея Украины, народный художник, он в прессе называл меня своим учителем.
СКОРО ВСТРЕЧУСЬ В КИЕВЕ СО ВСЕМИ СВОИМИ ДЕТЬМИ
— Ваша главная картина написана?
Называю свои картины "детьми" — настолько они мне дороги
— У меня нет ответа на этот вопрос… Я свои картины называю "детьми". Они мне очень дороги — ведь выкладываюсь до абсолютности. Поэтому даже когда в результате получается не совсем то, что планировал изобразить, — люблю эту картину. Так как у людей есть дети калеки, но они их любят. Предлагают в Киеве сделать выставку, обещают привезти мои картины из всех украинских музеев. Радуюсь, потому что когда еще буду иметь такую возможность повидаться со своими детьми?! Очень много композиций, где я вложил душу, сейчас по коллекциям различных музеев. Я давно их не видел…
— Какой самый счастливый день вашей жизни?
— Когда сложил полномочия председателя Союза художников Закарпатья (Владимир Васильевич председательствовал в Закарпатской организации Союза художников Украины с 1996-го по 1999-й годы. — Ред.). Меня часто туда сватали, я всегда был кандидатом, но на собрании советовал кого-то другого — и его избирали. А тут — завтра собрание, я снова в кандидатах на председателя… Перед собранием ночью приснился Эрдели. Он сказал: "Миталька, должен! То, что я организовал, — не смеет развалиться! Иначе пропадет моя идея!" Я проснулся, разбудил жену, говорю: "Слушай, Наташа, я должен". Она очень расстроилась — мы очень гармоничной парой были, понимала меня с полуслова. А я принял это бремя на себя и еле дождался перевыборов, как только мне удалось отобрать достойного кандидата, а отбирал придирчиво, с радостью передал ему председательство. Вот это был мой самый счастливый день! Хотя счастливых дней вспоминается много. Счастливые дни были каждый раз, когда рождались дети, внуки, а теперь три месяца исполнилось третьему правнучку. Вот мои радости. Это продолжение жизни.
БЕЗ ЛЮЛЬКИ РАЗВЕ ЧТО СПЛЮ И С ЖЕНЩИНАМИ ЦЕЛУЮСЬ
Владимир Васильевич прерывает разговор, хочет угостить вином. Тем временем зажигает свою пипу — он долгие годы неразлучен с трубкой. Говорит, в молодости был тем еще курильщиком. До трех пачек сигарет в день уходило. А потом как-то услышал от одного искусствоведа, вернувшегося из Англии, что вскоре введут запрет на курение в общественных местах, мол, вот в Англии уже ввели.
— Так это чтобы мне кто-то рассказывал, можно ли курить? Нет, мне диктовать никто не будет. Вот и решил бросить. Говорю жене: бросаю курить. Она смеялась: с такими-то запасами! Говорил, что это гостям буду раздавать. Так и было. После 30 лет стажа я бросил курить. Не курил 4 года. Противным казался даже запах дыма. А тогда перешел на пипу. Мне не хватало какого-то предмета, который бы помог совершить ритуал перехода от творческого замысла к полотну. Так мы с трубкой и срослись… Я разве что сплю без нее и с женщинами целуюсь. Люблю кубинские сигары — но они дорогие, по 15 долларов. Дороговато для бедного художника, — шутит Владимир Васильевич.
За разговором о трубке мастер успевает вынести две бутылки вина — белого и красного.
— Вы сами делаете вино?
— Нет, — смеется, — я бы тогда не рисовал. Быть виноделом и быть художником — одно и то же. Поэтому и вина хорошего так мало. Я покупаю вино от виноделов из Мужиева, годами у одних и тех же. Мой принцип отбора: никаких новых технологий, только сок, ни грамма сахара и спирта.
Владимир Васильевич рассказывает несколько историй на алкогольном замесе.
Спрашиваю:
— Любите шутить?
— Редко шучу. Я был очень остроумный в молодости. Мы с братом ехали с учебы домой в автобусе, так все падали со смеху. А потом пришло время, когда сказал себе: все, достаточно. Дал обещание, что замолчу до абсолютности. Теперь так хотел бы вернуть себе те способности фигляра! Я разучился красиво говорить — поэтому иногда боюсь интервью. Зато имею другую хорошую привычку — научился слушать. Не дай Бог перебивать при мне собеседника! Если где-то на собрании перебивают выступающего, встаю — и так могу отчитать! Из-за этого трудно слушать Верховную Раду (я часто включаю радио, когда работаю)! Это какой-то абсурд, полный сумбур.
— Не мешает такой звуковой ряд сосредотачиваться на работе?
— Я не смотрю телевизор, а хочу знать новости. Поэтому и слушаю радио. Но это же ужас и бескультурье.
Третья мировая война началась тогда, когда первая нога российского солдата ступила на Крымский полуостров
— Если уже затронули политику… Как переживаете то время, в котором мы, наш народ, страна сейчас оказались?
— Третья мировая война началась тогда, когда первая нога российского солдата ступила на Крымский полуостров. Все патриоты мне возражают. Но я Папе Римскому это не говорил — а он тоже эту мысль озвучил. Очень сложная ситуация в мире. Кроме войн, Бог постоянно наказывает нас катаклизмами, вся планета в беде. Это логично: если мы отклоняемся от Божества, получаем по заслугам. Теперь надо быть очень богобоязненным, молиться. Смотрю на своих правнуков и боюсь: что их ждет?
Залишити відгук
Для отправки комментария вам необходимо авторизоваться.