В воскресенье, 27-го января, в Православную церковь Украины перешла община Покровской церкви закарпатского поселка Ясиня, которая до сих пор принадлежала к УПЦ (МП).
Проголосовав за переход почти единогласно, община стала третьей в области, которая сделала этот шаг. Нам посчастливилось встретиться с настоятелем, отцом Владимиром Лофердюком в Ужгороде, когда привезли протоколы с подписями общины, чтобы зарегистрировать в ОГА.
– Отец, как думаете, что побудило общину принять решение о переходе к ПЦУ?
— Я думаю, что 2014-й год… Хотя мы к тому времени уже два года вели службу на украинском, а не церковнославянском языке. Это было еще при Януковиче, как мы полностью перешли на украинскую службу Божью. Мы — единственный полностью украиноязычный приход в Ясиня, скорее исключение, чем правило…
А потом уже, когда забрали Крым, когда начались военные действия, когда наша верхушка не поднялась, чтобы почтить героев – так, по капле, и собиралась чаша того, что люди перестали считать Украинскую Православную церковь так называемого Московского патриархата своей. У нас в принципе не было каких колебаний. Из 176 прихожан, присутствующих на общем собрании 27 января, только один человек проголосовал против перехода. Я, честно говоря, даже не ожидал такого единодушия! Чуть не прослезился… Говорю: «При такой поддержке я готов с вами, народ Божий, до конца!»
Люди мне уже давно и сами говорили о переходе, ну и видели мои проукраинские настроения, и этот переход был вполне логичным шагом на нашем пути.
Я еще до Рождества, до того, как мы получили Томос, предупредил своих прихожан, что когда будут общее собрание, будем определяться со своей принадлежностью, но мы решили подождать до окончания Рождества, Василия и Богоявления. Наш народ ждал этого события века, вот и мы подождем, пока пройдут праздники и проведем собрание. Думал, что люди разделятся 80 на 20 или 60 на 40, а здесь только один человек против! Все, кто хотел принять в этом участие, и хотел высказаться – все знали дату собрания, могли прийти и высказаться. И этого одного человека, который против, мы поблагодарили за выбор, за смелость прийти и высказаться.
– Ваша церковь — единственная в Ясиня, где служат на украинском языке?
– Да, к сожалению. Я имею в виду церкви Московского патриархата. Поймите, что у Ясиня протяженность вдоль центральной трассы 16 километров, это ряд хуторов, которые входят в одну Ясинянскую территориальную общину. Так вот на всей территории поселка – 8 храмов Московского патриархата, ну уже теперь 7, так как мы перешли. Они читают службу на церковнославянском языке.
Есть еще киевский патриархат, греко-католическая церковь (они служат на украинском), римско-католическая, служит по венгерски и на украинском языке, кстати, очень хорошем, я был удивлен.
В какое-то время я понял, что церковнославянский язык служения стал инструментом, которым Москва маркирует в Украине «своих» и является таким своего рода инструментом влияния. И когда я это понял, это был 10-11-й год, начал молиться дома на украинском. Купил молитвенники и год молился дома, и только потом начал вести службу и в храме.
Мы уже долгое время не поминали Кирилла на службе, хотя и относились формально к этой церкви и у нас требовали поминать его. Ну и наш переход стал вполне логичным шагом на том пути, по которому идем. Плюс, мы еще и столица Гуцульской республики, то к ее 100-летию тоже сделали знаменательный шаг. И если приходов, которые сделают этот шаг, станет большинство, то, надеюсь, и война в Украине закончится.
«Родители не восприняли этот шаг и открестились от меня»
— Не совершались ли какие-то притеснения на ваших людей со стороны прихожан Московского патриархата?
— Таких притеснений не было, пока что… Просто старались повлиять на меня. Они уже чувствовали, что у меня есть такое намерение, но я им прямо ответил, что не знаю, как пройдет собрание. Мне угрожали, не ругали, просто просили: «Не будь первым. Не ломай этот лед!».
Я прекрасно осознаю, какой груз возложил себе на плечи, потому что сейчас надо будет строить церковь, народ просвещать. Люди в окрестности хотели бы, но священники не хотят переходить. И поэтому разными путями влияют на людей, чтобы не допустить перехода в Православную церковь Украины.
– Как думаете, почему так происходит? Это страх нового? Или какие-то идеологические мотивы?
– Священники привыкли к размеренному образу жизни: все годы устойчиво, все ясно, все держатся одной монополией, никто не хочет делать серьезных шагов. Да и у нас в Закарпатье в этом плане, думаю, массовости не будет. Если и будут переходить, то единицы.
Почему? Здесь такая коллективная порука действует. У многих священников семьях братья священники: один служит здесь, другой – в России, причем в Москве. Понятное дело, что они не будут переступать через эти отношения. У меня в семье такая же ситуация: у меня родители не восприняли этот шаг и открестились от меня как от сына. Я – из священнической семьи, отец не поддерживает мой выбор, он служит в московском патриархате. В силу обстоятельств я его понимаю, он уже старший человек, ему 83 года и он говорит: «Мне уже только один переход остается»… На такой шаг пойдет не каждый.
Многие люди жмут руку, поддерживают, но много и таких, кто смотрит как на Иуду, как на предателя. Хотя мне это не понятно. Мне благочинный (т.н. декан, человек, который возглавляет десятку местных священников) прислал смс: «Ты предал и Бога, и Украину!».
Некоторым священникам, которые меня предостерегали от перехода, я говорил, что когда меня ставили на священство, то я не присягал Московскому патриархату. Я не предал веру, это не вопрос вероисповедания. Этот вопрос администрации. Но они с подменой понятий обвиняют меня – мол, я изменил свою присягу. И теперь руководствуясь этим, они будут показывать на меня и пугать своих: «Видите, пошел священник – его дали под запрет! Хотите иметь такие же последствия?». Такой, к сожалению, порядок: кого не удалось сдержать, надо предать запрету, очернить его имя.
— Какие еще, кроме этих и родственных факторов, давят на людей, останавливая их в решении перейти в ПЦУ?
— Есть общая инертность. Сейчас навязывают такое мнение простых людей, и, к сожалению, оно имеет под собой почву, мол нет доверия к власти, уровень жизни падает, Порошенко принес Томос, но не достиг экономических успехов. И люди отождествляют это с политическим моментом, будто президент хочет использовать Томос, чтобы пройти на второй срок. Все это связывают и говорят «Порошенковская церковь». И это все идет с легкой руки Кремля, разумеется, но люди ведутся на это.
Сетуют некоторые, мол государство вмешивается в дела церкви, заставляет переименоваться. Так это еще очень демократично! В 1946-м году, когда зашли сюда советы, то никто никого не спрашивал, всех греко-католиков заломали и отправили на Колыму, и они там легли костьми. А здесь стала одна московская церковь. Сегодня по всей Москве один-единственный храм Киевского патриархата, остальные сравняли бульдозером, а мы здесь должны сохранять все храмы в пользу «старшего брата»?! Поэтому этот процесс надо проводить очень взвешенно.
За 27 лет независимости выросло новое поколение людей, и некоторые молодые люди выступают яро за Украину, но когда речь заходит о церкви, то «они туда не вмешиваются». Но это же одна из основ государства, неужели непонятно? Мы же, Киевская Русь, становились как христианское государство. Тогда ты считаешь Украину колонией России, и все! В один момент я понял, что у нас разные Украины: у меня независимая, а у некоторых она как придаток к России… И они ее действительно по-своему любят!
— Как вы думаете, вернемся к Ясиня, будут ли следующие церкви, которые перейдут в ПЦУ? Есть сторонники?
– Да, сторонники по приходам есть… Но я их понимаю, я просто долгое время стоял на том, что говорит Христос: «Будьте все едины». Будет одно стадо и будет один пастор. Мы все должны стремиться к единству. Несмотря на деноминации, мы все – христиане и если не конфессиональная, то христианская любовь и единство между нами должно быть! Не должно быть вражды. И мы бы могли совместно проводить службу, например, выбрать в году один какой-то праздник и в общности молиться…
Но люди не пойдут против священника. Некоторые священники говорят: «Хоть бы вас осталось десять – мы вас не оставим!». И если был приход в 700 человек, то даже если останется 10, они не уступят, будут служить тем десяти. И те 10, согласно нормативных законов, имеют такие же права, как и те 700. Тогда храм дадут на поочередное служение, придется тех двух священников содержать (этим десятерым своего, а тем семисста – своего), тогда село поделится и сестра с сестрой не будет говорить, потому что скажет: «Ты в расколе». Тогда село расколется и чего мы достигнем?.. Какого единства?
Где-то у меня в какой-то момент были опасения, что на наше собрание заедут какие-то молодые люди, или в камуфляже, или просто в спортивках, и начнут воду мутить. Их цель – поднять суету и сбить ход собрания, чтобы оно просто не состоялось… Но у нас, слава Богу, такие варианты не прошли, все было нормально.
Я раньше думал, чтобы мы все вместе в одно время взяли и целой Ясинянской долиной перешли, но на каком-то этапе понял, что мы вообще проигрываем… Мы, здесь, у себя дома, проигрываем нашу Украину. А если по частям, сначала один приход перейдет, потом второй, пятый, то так можно будет это сделать. Мне мои каноны не запрещают служить ни с кем из других священников, но их каноны им запрещают иметь со мной общность.
«Когда-то в закарпатских монастырях звучали закарпатские напевы. А теперь «Господу помолимся!»
— Реальной бы была такая ситуация общности, как думаете?
— Не думаю. Но я считаю так, что если в Ясиня 8 православных храмов, то из них, по идее, так как я вижу настроения людей, должно было быть 7 храмов Православной церкви Украины, а один храм должен отделиться для тех людей, которые, действительно, являются исповедниками Москвы. И они в храм будет спокойно ходить, их никто не будет преследовать, вопросов нет, пойте «Господу помолимся». У нас в закарпатских монастырях, кстати, когда-то пели закарпатскими напевами. В 1990-х годах пошла замена, когда все начали петь московскими распевами. Теперь пойдешь в монастырь, а там – «Господу помолимся! Боже, помилуй!». Так куда мы идем?..
Люди в приходе на 90% смотрят на священника, какой бы он не был. Мы потеряли на уровне священников… Многие кадры вышколили в Москве, в Питере. В Одессе семинарию, одну-единственную на всю Украину, закрыли. А в России ковались кадры конкретно, не столько по вере, как по преданности этой структуре.
Наши люди в Закарпатье знают однй старинную пословицу: «Пусть бы били, пусть бы шо, кабы есть дали шо»… Так они привыкли и к австрийцам, и к мадярам, и к румынам, и к кому только не привыкли… Главное, чтобы было сытно, тепло и мирно. С людьми надо работать, говорить, потому что получается, что бьемся в грудь, что мы столица Гуцульской республики, машем красно-черными и желто-голубыми флагами, хвастаемся достижениями наших прадедов, а на самом деле получается, что все полностью лежит под Москвой, и все это у нас — ширма. Украинская. Все нормально…
— Есть вариант, что из других приходов люди перейдут к вам?
— А они приходят, но я попросил их, что если они солидарны с нами, пусть на своих приходах проведут работу, привлекут своих родных, близких к этой теме, чтобы можно было им определиться со своим приходом. Но у нас, во-первых, священники не настроены на это, а во-вторых, так выступить мощно наш народ не сможет… У простых людей такой принцип: с попом, прокурором и врачом лучше не конфликтовать. Они пригодятся всегда: нужно тело подлечить – идешь к врачу, юридические дела решить – здесь есть юрист, надо душу поправить – идешь к священнику.
На заглавной фотографии – отец Владимир во время капелланского служения в зоне АТО.
Залишити відгук
Для отправки комментария вам необходимо авторизоваться.