Революция: аверс — реверс

Празднование второй годовщины Революции достоинства вдохновила на воспоминания о тех временах. Революция, прошедшая под Тарасовыми лозунгами, сорвала тогда должное празднования его 200-летия. Что тут скажешь! Это в классическом варианте революции поедают своих детей. А в нашем они так голодны, что в дополнение жрут и своих родителей тоже. Особенно — духовных.

Созерцая выломанные двери областной администрации, многие из вчерашних активистов говорил про себя: «Да, хорошо вчера погудели … Теперь хочется начать новую жизнь … В новом городе … Под новым именем … После пластической операции». Впрочем такое настроение быстро минуло, потому что начиналась весна, и хотелось думать только о хорошем. Хотя все складывалось как-то не совсем хорошо. К победной революции с каждым днем ​​и даже с каждым часом примазывалось все больше различных попутчиков и просто откровенной нечисти, безнадежно тянуло ее куда-то на дно. И недавние собратья начинали поглядывать друг на друга с далеко не братскими чувствами во взгляде.

«Обнимитесь, братья мои!» — раздалось откуда-то из пустоты металлической фигуры. При этом Тарас яростно посмотрел на присутствующих, словно хотел испепелить всех вместе и каждого персонально. Его окрик немного остудил горячие головы, но не надолго. Ведь революция — не время для философствования и спасения собственной души. Приходится решать значительно более неотложные проблемы. Например, недавно в Ужгороде слетел со своего кресла высокий правоохранитель. Главной его функцией было крышевание местной теневой экономики. Еще неделю назад ни один пес не лаял без его санкции. Теперь те же псы героически задирали на него лапы. Революционеры самоотверженно боролись за контроль над данной вакансией.

Отели стояли почти пустыми, а затем медленно стали заполняться различными странными людьми, ведь разворачивались президентские выборы. Различные политические команды слонялись по целой Украине, время от времени ударялись то о бортик, называемый западной государственной границей и, немного покрутившись у ужгородской лузы, откатывались назад. В память о них оставалась куча пластиковых стаканчиков на лестнице у драмтеатра, и бронзовый Духнович печально смотрел на все это с высоты своего десятиметрового роста. Все это он уже видел десятки раз. Не видел только, как сам жаловался, чтобы женские юбки достигали в диаметре пяти аршин. Но сегодня увидел и это. От этого его лицо вытянулось еще больше, хотя казалось бы — куда уж ?!

Над площадью звучало «Пливе кача по Тисині». Мистически песня о гибели карпатских сечевиков под Хустом стала, 75 лет спуст,  реквиемом самооборонных сотен Майдана и их Небесной сотни, а затем вернулась обратно за Карпаты уже как символ новой, еще более масштабной и противоречивой революции. Бард пел пронзительно, в такой же тональности выступали митингующие. Все это должно бы быть похожим на пир победителей. Правда, какой-то тоскливый — с элементами тризны. Ведь жертв не было. Тем не менее еще больше это напоминало сказку об Изумрудном городе — только в гоблинском переводе: сюжет будто более или менее известный, только идет в такой циничной аранжировке, просто уши вянут. Хочется выключить телевизор, но тот не выключается. Такое впечатление, что нас всех осудили досмотреть это до конца. Насладиться, так сказать, под завязку.

Великий и ужасный Гудвин оказался дешевым и еще и трусливым клоуном. Он сбежал, обломав абсолютно всех — и зрителей, и коллег по цеху. И тех, кто на него ставил, и тех, кто его ненавидел. Впрочем, оказалось, что разница между первыми и последними совершенно условна. Изумруды циркач прихватил с собой — в отличие от многочисленной труппы. Директор уехал — цирк остался. Многочисленные Гимгемы, ранее упорно защищавшие его, теперь с не меньшей яростью проклинали. Получалось так же неубедительно. Уютнее отнюдь не стало.

На место Гудвина теперь надо было посадить кого-то другого. Потому что свято место пусто не бывает — даже если оно вовсе и не свято. Страшилы, Железные Дровосеки, Львы, Элли с Тотошками, Урфины Джусы со своими дуболомами — все эти порождения безудержной фантазии Александра Мелентиевича Волкова были как на подбор списаны с современных украинских политиков. Не фантазируйте, ибо любой ваше бред, даже самый причудливый, обязательно реализуется. Причем произойдет это в самом неподходящем месте и в самое неподходящее время. Поэтому Шевченко и Духнович только молча переглядывались друг с другом через реку. Так заключенные перестукиваются через стенку. А поэтам достаточно просто переглядываться. Они понимают без слов. Революционер Шевченко, призывавший общиной обух закалять и точить топор, и контрреволюционер Духнович, которого за неправильное понимание «весны народов» гнали босиком и в кандалах в тюрьму. Две стороны одной медали. Аверс и реверс революции, которая, как известно, имеет только начало, но никогда не имеет конца…