То, что в дни новогодних праздников лучше сидеть дома, лишний раз не заглядывать в гости и к соседям, бабушка внушила мне с детства. Нельзя! Принесёшь несчастье. Почему? Я же ещё совсем молодая, добрая и весёлая. Почему я могу стать источником беды. Не знаю, такая примета. Мужчина, вот кого ждали первым, и он запорука успіху в наступившем году. А тогда, тогда пожалуйста. Иди на все четыре стороны. Но только ОН, а потом женщина. Так надо. И не вздумай.
Мы ждали. Мы готовились к этим счастливым дням долго и тщательно. Квартиру начинали выскабливать ещё в первых числах декабря. Бельё долго стирали в прачечной дома, вываривали в чане, помешивая коричневый мыльный борщ из простыней и пододеяльников, длинными деревянными щипцами. пропускали через валики круглых, громких машинок, крутили старательно, долго, полоскали в нескольких водах в корытах, крахмалили так, что оно становилось тугим и хрустящим, как свежие коржи торта “ наполеон”. Обязательно синька. Узелок с ней хранился в кладовке в старой эмалированной кружке. Не дай бог забыть подсинить, всё пропало. Вывешивали каждый в своей клетке на чердаке в линейку, один в один: наволочки, простыни пододеяльники. Строго по рангу, никаких вольностей и беспринципного разброса, тёмное и белое отдельно ( цветная дискриминация). А если морозец на улице. Как оно пахло! Заносили в квартиру охапками морозные ароматы, гладили тяжёлым, жарким утюгом на большом столе, чтобы ни морщинки, ни складочки. Окна тоже мыли. Не важно, что непогода. Процесс обязательный и неизбежный. Мыли двери, залежавшуюся посуду в витринке серванта, в последнюю очередь — полы. За керосином ездили в аэропорт, там добывали канистрочку необходимой горючей смеси. Только хорошего качества, а то почернеют, и мы их потеряем навсегда. Распахивали настежь окна, чтобы выветрить опасный запах. Ходить по чистому, белому, как слоновая кость, паркету строго запрещалось. Только по островкам газет, квадратами разбросанных по полу. Затем натирали мастикой, потом проходили по каждой паркетине шерстяной тряпкой, чтобы заблестели, засияли. Мастика пахла наступающими праздниками. Пол сиял медовыми сотами. Завершающий этап доверяли деду. Он вооружался мягкой тряпкой, вставал на четвереньки и полировал янтарь пола, доводил сияние до совершенства. Сверху тощего согбенного деда садилась я. Задача состояла в том, чтобы руководить процессом. “ Лёгкими круговыми движениями”- советовала я, сидя у деда на пояснице. Он не возражал, ему нравилось.
А потом приходила она. В один из этих страшных дней табу, когда низзя никак и не высовывайся и сиди и не вздумай. Кто там пришёл? Соседка? “ Наля, тебя что черти принесли? Не открою. Ступай”.
Нет, она всегда приходила правильно. Тётя Нина Самсонова никогда не забывала обычай. С утра в дверь пронзительно и настойчиво, от этого необычайно весело, как будто бубенцы на тройке лошадей, звонили. На пороге стоял один из четырёх её богатырей. Из-за плеча выглядывала голова в платке, улыбалась. Богатырь переступал порог, заполнял прихожую, кухню, всю квартиру, дробью быстрой, отрывистой громкой речи. Они все говорили по-особенному: быстро-быстро, будто слова бежали наперегонки. И сразу наступал праздник. Он включался, как электрический свет. Вспыхивал. Богатырь всегда спешил, поэтому был не долго, откланивался и убегал по делам. Тётя Нина оставалась. Её смех и такая же дробь речи наполнял дом ещё долго,
Четверо сыновей, младший — почти мой ровесник. Хотели девочку. На четвёртом ребёнке остановились. Это были уже взрослые мужчины, со своими семьями, делами, проблемами. Могли бы сослаться на обстоятельства: сон, праздники, гости, но шли обязательно: традиция. Тетя Нина Самсонова была наш храм, церковная служба, часть жизни семьи. Из четверых Самсоновых остался только один, самый младший. Родители называли его только Лёнечка, больше никак. Он единственный родил долгожданную девочку. И сегодня, как впрочем, и всегда, я её вспоминаю. День солнечный, радостный, кот вышел на веранду погреться. Тепло, тихо, хорошо. С Новым годом вас!
Залишити відгук
Для отправки комментария вам необходимо авторизоваться.